Может быть, дело в людях? В родной милиции, в университете, в библиотеках – везде встречаешь знакомых, потому что многие учились в Питере.
Сейчас бы встретить. Кабаки Петрозаводска я тоже знал по парочке операций, и они не вызывали у меня того изумления, которое обычно вызывают даже питерские кабаки.
Но Громов шел в неизвестную мне точку общепита и гульбы. Очевидно, эту «Калифорнию» открыли те, кто выбирает «пепси» и прокладки с крылышками. Почему на севере России должно находиться то, что находится на юге Америки, – мне неизвестно. Но остается сказать пошлость – красиво жить не запретишь!
Вместо дядьки-швейцара в дверях стояли юные качки, посредством «Стиморола» на ходу избавляющиеся от кариеса. (Жуйте, ребята, здоровые зубы выбивать приятнее.) Мимо них я прошел спокойно, не дергаясь. Я должен был уметь проходить в кабаки даже тогда, когда на улицах стояла целая толпа, желающая туда попасть, а уж теперь-то!
Но вот ведь что! Народу в «Калифорнии» было совсем не мало То ли это дешевый кабак, то ли здесь собирается вся, как теперь говорят, элита.
(Элита политического мира, элита творческого, элита преступников, элита отморозков и т.д.).
Мне во что бы то ни стало надо было подсесть поближе к Громову. Там, рядом с тем столиком, за который он сел, был свободный, но я не знал, как принято в этом кабаке, а поэтому остановился в дверях.
И тут же ко мне подлетела шикарная девица в мини-юбке с какой-то надписью на лацкане длинного пиджака.
– Здравствуйте! – улыбнулась она мне как родному другу. – Спасибо, что пришли. Вы один?
– Я из Питера, проездом…
– Не скучаете? – после улыбки номер один – улыбочка номер два.
Ах ты ж моя дорогая! Раньше я таких девочек в петрозаводских кабаках не встречал. Они не раскатывались с приветом, но и не ухмылялись так скабрезно.
– А вы? Вы не посидите со мной? – пошел я болтать, чтоб молчание не выдало меня.
– Может быть… – загадочно сказала она. – Где бы вы хотели сесть?
– Вон там, у окошечка… – Я показал на вожделенный столик.
Она что-то посчитала в уме и решила пойти у меня на поводу.
Я выбрал место впритык к столику Громова, но спиной к нему – нечего мозолить лишний раз глаза. Вместе с тем я мог спокойно оборачиваться, потому что за моей спиной была пустая пока эстрада.
Громов был не один. Вместе с ним сидела парочка младых недопесков, прожигателей жизни: девица в жутких металлических колготках и с ней красный пиджак. Красный пиджак годился Громову в младшие сыновья, но был с ним на «ты» и даже посматривал свысока. Это чувствовалось по тону.
