Ну конечно, двенадцатилетнему мальчику нельзя знать правды. Дядя Витя думает, что так положено. Как будто через несколько дней не придется говорить эту правду.
– Кирюша... мама ушла насовсем…
– Она бросила нас?
– Нет, она умерла, Кирюша…
– Дурак ты, боцман, и шутки у тебя дурацкие! – Кирюша звонко рассмеялся, потом глянул на мое лицо. – Это... правда?
– Кто же лжет про такие вещи?
Нет, он не заплакал. Он просто смотрел на меня, и глаза его становились больше и больше. Первой заплакала я. И тогда до него тоже дошло. Он заплакал тихо, почти без слез.
– Сейчас я дам тебе валерианочки, и ты поспишь.
– А ты? Ты не уйдешь от меня? Ты будешь спать со мной?
– Ну конечно.
Я напоила его лекарством. Он как-то удивительно быстро погрузился в спасительный сон.
Позвонил Женечка Свиридов. Я давно хотела у него спросить о драке с Нефедовым, и теперь вспомнила об этом.
– Женечка, почему Нефедов напал на тебя в «Фантоме»?
– Это длинная история…
– Чем длинней и точней, тем лучше.
– Приревновал, наверное.
– Ты мне не «наверное», а точно. Как было дело. Дословно.
– Ну один раз мы встретились с Яной в издательстве. Погода была ужасная. Грязь, вода… А Яна была в очень длинной шубе. Ну я и подогнал ей машину к самому крыльцу. Вдруг выскакивает Нефедов с таким лицом… Да вы видели его в «Фантоме».
И начинает орать что-то типа: "А, по переулочкам Я сказал Панфилову, что ты проментовская журналистка и что лучше уж ты, чем свора дур со своими домыслами.
У меня было много дел: Кирюша да и сам Виктор, пребывавший в растерянности. Но я должна была пойти к Нефедовым.
Роскоши там не было, как и особого уюта. Когда-то, видимо, это считалось «ого-го», но в наше время… «Сталинская» трехкомнатная квартира, требующая ремонта.
Взглянув на хозяйку, я поняла причины. Она, наверное, в чем-то была похожа на меня, на Сову и на многих других женщин наших лет, потерявших опору в жизни.
Женщина, явно когда-то красивая, опрятно одетая. Лицо милое и улыбчивое, но какое-то испуганно-потерянное. Думаю, ей, как и мне, не часто хотелось выходить на улицу. Видимо, она давным-давно порвала большую половину дружб и связей и нечасто пользовалась телефоном. Волосы ее были аккуратно причесаны, но не уложены в парикмахерской. И дело не в том, что мы застали ее врасплох – просто теперь это был ее образ жизни, хотя было заметно, что раньше он был другим.
– Это Евгения Лохматая, журналист, – назвал Леха мою девичью фамилию. – Мы позвали ее присутствовать потому, что она, что бы ни случилось, не обольет грязью вашу семью. Вы видите, она не из теперешних. Ой, простите, Женечка, это Вера Алексеевна Нефедова…
