– Интересно, я как сейчас? Мог бы он сказать, что… – я размышляю вслух.
– Вы хотите знать, может ли он теперь сказать, что хотя бы никого не убивал? – ставит точки над "i" Яна.
– Мне страшно об этом думать. Может, сейчас, среди этих... утвердившихся людей, по-другому не бывает? Я ничего не знаю о теперешней жизни, об этих новых русских… Ну не дура же я, чтобы верить этим легендам и анекдотам о красных пиджаках и купеческой гульбе. Это мелкие бандюки и шестерки, а вот кто стоит за ними?
– Если вы думаете, что я знаю больше, то вы ошибаетесь.
– Давай думать. Ну обкомовские потаскухи, вроде Беатрисы. Под конец своей карьеры она продала на корню и завалила целое издательство. Пока писатели опомнились и выгнали ее – поезд ушел.
Ну комсомольцы-добровольцы что-то вовремя запродали, что-то купили. Криминальные авторитеты, вроде Стального. Если подумать, то все знакомые лица… А может, я старая дура и до скончания своих лет везде буду видеть коммунистов…
– И все же Стальной – самый симпатичный из этой банды, – задумчиво протянула Яна.
– Только ты прикинь, как ему пришлось утверждаться! Они тихо-мирно ограбили страну, а он грабил их. И не тихо-мирно. С риском для жизни, без надежды на снисхождение.
– А вам их жалко? Которые безнаказанны?
– Я бы предпочла, чтобы награбленное отобрало государство, а не Стальной.
– Ага, государство отберет и мирно поделит между своими государственными людьми, еще не нахапавшими.
Трогательная картина, когда две женщины занимаются новым переделом мира и собственности.
О чем бы ни говорили, какую бы проблему не решали, мы все время заходим в тупик и упираемся в политику. Хорошо еще, что не ссоримся. Дело в том, что при всей своей сытой жизни Яна, как и я, видит нищих, голодных и безработных. И это не только на словах. Она очень мало тратила на себя, а если положение обязывало содержать в порядке квартиру, машину и прочее, то всегда давала заработать на этом очень приличным людям. Ну, например, раз в неделю две женщины убирали огромную квартиру. Мало того, что Яна по-царски им платила, она всегда делала для них обед и находила еще что подарить.
Зато, в отличие от той же Вероники, шуб каждый день не меняла и бриллиантов не хотела.
– Подставляете, эта дура опять потребовала от Казбека изумрудов. Какой-то пройдоха внушил ей в ювелирном магазине, что изумруд – ее камень.
Да булыжник ей к лицу!
– А тебе-то что? Казбека жалко? Да кто он вообще такой, Казбек? Из бандитской группировки?
