– Бени, – крикнул ему Бруно, – давай сюда свой стул! Кружку пива Бени, если он даст мне стул!
Бени разложил стул, и Бруно плюхнулся на него всем своим весом, так что шарниры затрещали; однако стул выдержал.
– Может, кто-нибудь хочет взвеситься? – робко спросил Бени, «когда „Серенада“ Тозелли смолкла, но поглядел при этом только на Альбина Кесселя, хотя фраза была как бы обращена ко всем.
– Да пошел ты со своими весами, ну? – огрызнулся Камикадзе.
– Может, хоть вы взвеситесь? – повторил Бени жалобно – Сейчас почти никто не хочет взвешиваться, – сказал он, стягивая со своих весов потрепанный клеенчатый чехол.
– Если ты не заткнешься, – пригрозил Камикадзе, – ты у меня вылетишь на улицу вместе со своими долбанными весами.
– На улицу не надо, – возразила барменша, – лучше в туалет.
– А если они взвеситься хотят? – спросил Бени, не сводя глаз с Альбина Кесселя. – Весы у меня точные. Я отлаживал их ежедневно. Вот только взвешиваться сейчас никто не хочет. Все сами себе весов понакупили, – Бени извлек из кармана крохотный блокнотик и огрызок карандаша.
– Десять пфеннигов, – шепнул он, поплевав на грифель, – и вы получите вот такой листочек с вашим точным весом. Всего десять пфеннигов!
– Он с ними на рынке сидит, – пояснил Бруно, – а если есть ярмарка, то на ярмарке. А если ничего нет, то прямо тут, на Луизы Киссельбах, где трамвайная остановка.
– Да и то если полиция не гоняет, ну, – добавил Камикадзе.
На это Бени возразить не осмелился, продолжая смотреть на Кесселя не просто жалобно, но уже совершенно умоляюще.
Кесселю вспомнился человечек в черном, стоявший вчера утром перед его дверью.
– Фигня все это, – высказал свое мнение Камикадзе – И сам он, и весы эти его паршивые. Вот никто и не взвешивается.
– Неправда, – робко сказал Бени, – у меня сегодня четыре человека взвесились.
– А вчера, ну скажи, псих? – настаивал Камикадзе.
Бени молчал.
– Вот видишь, – захохотал Камикадзе, – ну!
– Приглашаю всех взвеситься, – наконец решился Кессель, – плачу я. Включая хозяйку.
– Великолепно, великолепно! – вскричал прокурор – Чтобы взвесить Бруно, на весах делений не хватит!
– Жопа ты после этого! – пробасил Бруно.
Первым на весы встал Кессель. Склонившись почти к самому полу. Бени всматривался в указатель своих старомодных весов, чтобы установить точный вес. Потом поднес блокнотик к левому глазу – очевидно, тот лучше видел, – написал красивым почерком «72 кг», оторвал листочек и вручил Кесселю.
– Теперь наша дорогая хозяйка, – пригласил Кессель.
