Я подождал, пока низенькая индеанка соберет в нейлоновую сетку запотевшие бутылки с содовой и отсчитает свои soles бармену, полному туземцу с приятным свежим лицом. Рассчитавшись, она поставила себе на голову обшитую джутом корзину, затем, балансируя ею, взялась за пластиковые ручки своей сетки, как бы взвешивая ее, и вышла на солнце. Какое-то время я смотрел ей вслед, вспомнил, что ее фото с обнаженной грудью было опубликовано на обложке географического журнала, и обернулся к хозяину.
— Cen'esa, рог favor.
— Si, senor!
Коротышка широко улыбнулся и наклонился над большим сосудом с ледяной водой, в которой стояли бутылки с пивом и с содовой. Он вытащил бутылку «амазонского», вытер ее влажным полотенцем, открыл пробку и церемониально поставил передо мной:
— Una cervesafriapara el… espahol.
— Я не испанец, — сказал я. — Gringo, americano.
— Но ваш акцент…
— Кубинский.
— Правда? — он смотрел на меня удивленно.
— Это было до революции. — Я подмигнул ему и поднял бугылку. — Salud.
— Salud, senor. — Он перегнулся через бар, рассматривая мой рюкзак на полу. — Инженер?
Я покачал головой. Он глянул на меня понимающе:
— Нефть.
— Нет.
Его нижняя губа полезла на верхикло.
— На американского фермера вы не похожи… — Тут он хлопнул ладонью по прилавку. — Консультант!
— Психолог, — сказал я со смехом. Он наморщил лоб.
— Врач, — сказал я.
— Ага! — лицо его прояснилось. Он подумал секунды две, а затем сказал: — Нет. Вы слишком молоды.
— Ваша правда, — сказал я. — Но, может быть, от здешней жары я стану старше.
— Не беспокойтесь, — сказал он. — Скоро ваше тело успокоится. Сердце заработает медленнее, и вы перестанете потеть. Вы приспособитесь. Еще пива?
— Нет, спасибо. Мне нужно идти дальше. Здесь есть автобус или такси?
— Нет. Автобус ушел. Вам далеко?
Я вытащил из сумки свой журнал и нашел запись профессора Моралеса:
«Дон Рамон Сильва, От аэропорта Пукальна по Трансамазонской дороге до 64-го километра, дальше по тропе налево 2 км».
Он уставился на страницу искренним взглядом человека, не умеющего питать.
— Час дороги, — сказал я. — На юг.
Он оглянулся на дверь и показал мне глазами мальчика лет двенадцати, тащившего грязный холщовый мешок но бетону.
— Это Хорхе. Он возит почту на плантацию. Он может взять вас. — Бармен потер большим и указательным пальцами невидимую бумажку.
Трансамазонская дорога представляет собой трассу через джунгли с двухрядным движением, но в предсмертном состоянии. Тропические ливни и убийственная жара превратили покрытие в сплошные трещины и ямы, тут и там толстые стебли лиан пробиваются сквозь разломы в ограждении и заползают далеко поперек искалеченной мостовой, словно пытаясь затянуть рану. Туземцы ведут постоянную и беспощадную войну с джунглями, обрубывая своими изношенными мачете осторожные щупальца Природы.
