Насмерть перепуганные сотрудники треста – те, которые решились выйти сегодня на работу, – робко выглядывали из выбитых окон четырехэтажного здания и даже пытались ловить выдуваемые ветром бумаги и чертежи.
Конечно, водителя «Урагана» тут же допросили. Но едва он начал рассказывать, что «ни ухом ни рылом» не виноват, что он по дороге на работу заскочил в трест на минутку узнать насчет талонов на мясо, потому что его жена уже месяц как родила двойню, а мясные талоны ему на двойню не дают, поскольку его двойняшки-де мясо не едят, а только грудь сосут… короче, пока он описывал, как вошел в управление треста, поднялся на второй этаж к бухгалтеру, «а тут ка-ак шарахнет, мне вот щеку стеклом порезало, может, это бензобак воспламенился, счастье еще, что я порожний был, а если бы с грузом?».
А Шатунов тем временем кричал в телефон начальнику аэропорта: «Поднять в воздух всю авиацию! Мне не нужно разрешение Московского управления авиации, я приказываю поднять самолеты! Или ты у меня сам сядешь в лагерь вместо этих беглых!»
В этот самый момент раздался второй взрыв. В десяти кварталах от нас, у входа в дирекцию другого треста – «Севертрубопроводмонтаж», взлетела в воздух персональная служебная «Волга» директора треста. Взрыв был потише первого, стекла в здании «Севертрубопроводмонтаж» вылетели только на первом этаже, но зато в багажнике «Волги» было шесть ящиков апельсинов, полученных директором треста в начальственном спецраспределителе, и ящик голландского, в алюминиевых баночках, пива «Хайнекен». Эти апельсины и банки с пивом разметало по заснеженной темной улице.
– Эти сволочи купили кого-то, чтобы устроить эти взрывы и под шумок выскочить из города, – запоздало сообразил полковник Синий, выходя из машины у здания «Севертрубопроводмонтаж». – Деньгами у убитых разжились…
– Да… – задумчиво произнес майор Шатунов, глядя на взорванную «Волгу». – Но это уже не игрушки с отрезанными членами. Это диверсия. И с политическим душком. – Он повернулся ко мне. – Беглый Толмачев – политический?
Я утвердительно кивнула.
После этих взрывов Салехард оцепенел. Люди затаив дыхание ждали очередной диверсии. Если бы в городе были бомбоубежища, все население, я думаю, перекочевало бы в них. Но в вечной мерзлоте не то что бомбоубежище, могилу выкопать невозможно. Поэтому люди сидели по домам, забаррикадировав окна и двери и гадая, где произойдет следующий взрыв или очередное убийство. Радио призывало население к спокойствию, но радио никто не слушал. Многие считали, что следующий взрыв будет либо на электростанции, либо на городской водокачке, а поэтому запасались водой и вытаскивали из кладовок старые примусы.
