Женщины, в конце концов!!! Но что же делать? Ведь Сальери, хоть старше он меня, здоров, как дуб и крепок. Не слишком много пьет вина и с девками распутными гулять не любит. И проживет, видать, еще не мало. Вот кабы смерть его забрала чуток пораньше… Но — как? Случайность? Нет, случайности бывают лишь типа одного — когда теряешь сам ты кошелек, или любимая тебя бросает. А этот будет жить! И жить богато… Мои деньжата получая, заняв то место, что моим должно быть.
И тратя деньги те, что обидно! Особенно!
Нет! Я сам, я сам, своею собственной рукою должен… Но что? Дуэль? Нет, стану я посмешищем, не боле! Тогда нанять убийцу? Так, где же деньги взять, ведь душегубу надо заплатить? Так что же?! Сам… Я сам. Но это — сказать лишь просто.
Как? Удар из-за угла?
Ну да… Ведь посильней меня, проклятый он, придворный капельмейстер. Опять же — драка и возня. Кровь… А потом убийцу сыщут! Нет, надо так, чтоб — наверняка, и риску не было б, и шума. Вот — заболел нежданно, да помер, и врачи бессильны были… Так значит — яд.
Ну, что ж, не первый я и не последний, уж точно, кто к средству верному прибегнуть решился. И яд ведь есть, надежный яд, достался мне давненько, но — до сих пор силен. Он действует не сразу, мой яд, на ужин принятый, лишь к ночи к смерти он приводит. Без вкуса и без запаха, испил — и не заметил! Что ж, решено?
Что решено?! Убийцей стать?
Позор? Но почему ж… Когда других путей Судьба мне не оставила. Нет, нет, не так — я лишь исполняю Судьбы предначертанье. Но — страшно мне. Страшно мне? Вотвот!
Доколе буду я лишь жалкой тварью, Судьбою понукаемой и битой? Да кто я, в самом деле?
Игрушка ли Судьбы, или ее я Повелитель? Да, стану я Судьбой повелевать! И будет все у ног моих. А сделать-то всего — подсыпать яду другу… Другу? Да он не друг мне, нет, он враг, а враг достоин смерти! И только так…»
* * *
— Ведь мы с тобой друзья, Сальери?
— Конечно же, друзья!
— Ты — лучший друг мне, и только ты лишь музыку мою воспринимаешь!
— Но, почему же, и другие, многие другие…
— Ты — мой учитель!
— Брось, Моцарт…
— Нет, послушай, — садится за клавесин, играет, — не будь тебя, не слыша оперы твоей, такого б я не написал!
— Ну, моего здесь — ничего, или почти что ничего!
— И все ж тебе я благодарен.
— А я тобою восхищен, ты гений, Моцарт, и я горд, что ты мой друг!
— Да брось, смущаешь ты меня!
— Нет, правда, горд… И дом мой всегда открыт тебе, дружище!
— Послушай, раз уж мы друзья, пора нам выпить так, как пьют друзья…
