— Опять старая песня! За кого ты меня принимаешь? Татю — татья кара! И нечего тут обещать! Тебя б я еще отпустил. Да не идешь без этого поганца. Чудная!
Повозка со скрипом тронулась с места, приминая васильки и лютики. Девушка сидела опустив голову и тихонько плакала. Со стороны могло показаться, она дремлет, но воин знал, что это не так. Вместе они проделали долгий путь через луга и долы, из муромских лесов в полянские пределы — за это время понять привычки пленников было несложно.
— Да ладно, слезы лить, красавица! Вот увидишь, приедем в Киев — город все образуется. Забудешь этого страшилищу, найдешь достойного мужа! Уж князь о том позаботится. Он знаешь какой? — воин мечтательно улыбнулся. — Он такой… Он такой добрый! Когда пару лет назад впервые к нему явился, князь тут же в дружину меня взял. Сразу понял, что я за него и в огонь и в воду! Он в людях не ошибается! Хороших приголубит, а с плохих спросит.
— Я — нехорошая, — тихо ответила девушка.
— Отчего ж? — удивился воин. — Я — дочь татя…
— Вот нелепость! По что ему на дитя грехи отца перекладывать? Князь справедливый! Девушка спорить не стала и думала о своем. Воин ждал ответа…, потом хмыкнул и поехал вперед повозки.
* * *
В княжеском тереме уж пятые сутки подряд продолжался пир. Что именно праздновали — помнили немногие. Да это и не было важным. Те, кого позвали сюда, являлись гордостью Русского государства, его властью и силой. Лицом в квашеной капусте лежал бесчувственный воевода Путята. Рядом со скоморохами выплясывал поджарый седовласый старик — Добрыня, дядюшка великого князя. Тут же хвалились ратными подвигами два изрядно пьяных купца — Сотя и Хвалын. Оба владели десятками судов, уймой золота и драгоценных камней, о которых успели наговориться в предыдущие четверо суток. Теперь оставалось выяснить у кого больше воинской славы. Сам Владимир, великий князь Киевский, сидел в углу, лапая похотливыми руками грудастую молодицу.
Он уже почти протрезвел, но вспомнить имя этой румяной, податливой прелестницы не мог. Владимира это немного смущало. Он обещал дяде не трогать дочерей ближайших соратников, не будь на то согласия их родителей. Если окажется, что сидящая у него на коленях девица — родственница кого-нибудь из гостей, приглашенная вместе с родителями и соблазненная князем… У Владимира будет еще одна неприятная беседа с дядюшкой.
Князь глянул в пьяные глаза улыбающейся подруги. Она хотела его. Это князь за бурные годы практики научился определять так же верно, как и то сколько времени потребуется кату, чтобы выбить из татя первый крик. Владимир запустил руку под платье прелестницы и прошелся мягкими пальцами по внутренней стороне бедра.
