— Аккуратнее! — абсолютно не ожидавший такого Гарри, несколько растерялся.
В своем мире он тоже нашёл себе Феникса. Причем, судя по всему, выходило, что нашел птенца Фоукса. Поглаживая сразу же заворковавшего феникса, парень другой рукой подцеплял кончиками пальцев липкие лимонные дольки и отправлял себе в рот.
— Вы ему явно сильно понравились, это Фоукс, птица феникс — произнёс директор.
— Он мне сильнее, — усмехнулся Гарри. — У меня когда-то тоже был феникс. Спас меня от смертельного проклятья, но кто-то из пожирателей не поленился и добил моего Севу, когда он упал на пол птенцом.
Если остальные задумались насчет смертельного проклятья, пущенного пожирателями в Гарри, то Снейп больше был озабочен словом «Сева», боясь, что кто-то может провести аналогию его имени с именем Феникса этого парня.
— Фениксы очень мудрые создания, — несколько туманно произнёс Дамблдор, впрочем, Гарри понял, в какую сторону он клонит.
— Самое грустное, я даже не смог его похоронить, сам тогда еле ноги унёс, — казалось, что кроме Альбуса и Гарри в кабинете больше никого нет, больно уж в странной манере велся разговор.
— Терять друзей всегда больно, — поглаживая левой рукой свою бороду, произнёс дедушка, правую он по какой-то причине скрывал под столом.
— Терять ВСЕХ ещё больнее, — продолжая поглаживать Фоукса, ответил парень.
— Главное верить.
— Бывают времена, когда это слишком сложно.
— Любовь творит многое.
— В том числе и убивает.
Все профессора предпочитали держать языки за зубами, они совершенно не понимали возникшей ситуации.
— Ещё раз спасибо, — произнёс Гарри, выбираясь из кресла, в его руках уже была пустая вазочка.
Подойдя к директору, он поставил свою ношу на стол, но когда собирался вернуться на место, его взгляд упал на правую руку Дамблдора. Никто даже не успел заметить движения парня. Вот он просто стоит, а в следующую секунду правая рука Дамблдора уже зажата в его руке как в тисках. Рука директора была страшно изуродована и совершенно черная. Остальные уже видели её ещё летом, поэтому не удивились, хотя что с ней случилось, они не знали. Вот только Гарри знал, очень хорошо знал.
Отбросив её от себя как дохлую крысу, он тихо выматерился, а потом в кабинете отчетливо прозвучал его голос:
— Твою мать!
Продолжая изощряться в нецензурных выражениях на семи языках мира, парень устало плюхнулся в своё кресло и прикрыл глаза ладонью. Некоторое время он сидел молча, но потом заговорил… в этот момент едва ли не у каждого мелькнула мысль, что лучше бы парень и дальше молчал. Голос говорившего нес в себе столько безнадёжной тоски и печали, что немедленно хотелось пойти повеситься или хотя бы просто разреветься:
