Дома было все иначе. Сначала - дожди. Потом неделя сухих холодных ветров. И вдруг рано утром- пелена белого снега. И снежные шапки на тумбах ограды. И белый узор на чугунных воротах. И улица, напоминающая черно-белый фотоснимок. Нелегко было шагнуть с крыльца в первый зимний день. Я хорошо запомнил ощущение решимости, которое требовалось, чтобы ступить на это белое полотно...
А помните, друзья, кальсоны? Трикотажные импортные кальсоны румынской фирмы "Партизан"? И ощущение неловкости при ходьбе. И стянутые манжетами щиколотки. И загадочные белые пуговицы, которые внезапно таяли от стирки... Куда это все подевалось?
Того и гляди, заговорю как охваченный ностальгией патриот:
- А на Тамбовщине сейчас, поди, июнь... Малиновки поют... Выйдешь, бывало, на дальний плес...
Нет Тамбовщины. Нет дальнего плеса. Нет малиновок. Июня тоже нет. И не было...
Зима в Нью-Йорке лишена сенсационности. Она - не фокус и не бремя. Она - естественное продолжение сыроватого, теплого бабьего лета. Те же куртки и джинсы. Те же фрукты под открытым небом...
Так чего же мне не хватает? Сырости? Горечи? Опилок на кафельном полу Соловьевского гастронома? Нелепых скороходовских башмаков? Телогреек и ватников?
Как это сказано у Блока:
...Но и такой, моя Россия, ты всех краев дороже мне...
Тяжело заканчивать разговор этой печальной нотой. Правильно написал Григорий Рыскин:
"У нас была судьба. Не биография, а судьба. И мы не сдались..."
Конечно, Рыскин-не Блок. Так ведь и мы-не прекрасные дамы...
ИЗ РОССИИ ДОЛЕТАЮТ...
Из России долетают тревожные, мрачные вести. Одному кандидатскую не утвердили. Другого с работы уволили. Третий отказ получил... Очереди за колбасой... Зимней обуви не купить... И так далее.
В общем, нечему радоваться. Тоска, уныние и горечь.
И все-таки сквозь этот мрак доносится порой живая, язвительная, неистребимая шутка.
Вообразите себе приемную какого-нибудь Львовского ОВИРа. Табличка с фамилией инспектора. Публика терпеливо ждет своей очереди.
Распахивается дверь. Выходит очередной посетитель. На лице его скорбь и разочарование. В зале- полная тишина.
И вдруг какой-нибудь Фима, Боря или Лазарь Самуилович тихонько произносит:
- ДАН ОТКАЗ ЕМУ НА ЗАПАД...
Раздался первый неуверенный смешок. Через минуту смеются все. Включая дежурного милиционера. А значит, жизнь продолжается. Значит, есть силы для борьбы.
Вообразите провинциальный город. Воронеж, Тулу, Сестрорецк...
Утро в продовольственном магазине. На витрине - мелкий частик, завтрак туриста... Одиноко желтеет прямоугольник голландского сыра.
