Наконец, не всем понятно, почему адаптивная самоорганизация должна происходить лишь в капиталистическом обществе и, следовательно, Россия должна автоматически повторить весь длительный путь так называемых «цивилизованных стран». Как известно, многие выдающиеся ученые и социологи ХХ века (Питирим Сорокин, Н. Тимофеев-Ресовский, Карл Ясперс и другие) просматривали тенденции сближения двух лагерей, двух экономических систем еще в период их противостояния и «холодной войны».
Классики марксизма, рассматривая империализм как кризисную стадию развития капитализма, предугадали формирование мира транснациональных корпораций, в котором мы живем. Формирование этого мира – стихийный процесс самоорганизации, считает академик Н.Н. Моисеев («Быть или не быть … человечеству», М., 1999). В ходе этого процесса образовалась совокупность в количестве 37 тысяч транснациональных корпораций, имеющих около 200 филиалов. Они образуют целую систему, охватывающую всю планету, единую сеть, владеющую третьей частью всех производственных фондов. В рамках этой сети создается более 40% продукта, производимого в мире, и осуществляется более половины мирового внешнеторгового оборота, в том числе, более 80% торговли высшими технологиями. Они контролируют более 90% вывоза капитала из одних стран в другие. Заработал дьявольский насос, откачивающий из отсталых стран все лучшее, что они имеют. И пока существует теперешний мировой экономический порядок, будет продолжаться процесс выкачивания из отсталых стран капиталов, ресурсов, талантов!
В результате этого процесса происходит все углубляющаяся стратификация[4] государств. Сравнительно недавно – лет 30-40 назад – было справедливо называть отсталые страны развивающимися, сейчас это – кощунство: они отстали навсегда. К ним в компанию сейчас попала и Россия.
Н.Н. Моисеев не был ровесником ХХ века, но он был ровесником Советской Социалистической цивилизации с момента ее рождения и до ее трагической гибели. Он принимал самое активное участие в ее создании, с оружием в руках спасал ее в годы Великой Отечественной войны, создавал ее могущество и космический триумф в послевоенный период. Как многие принципиальные и независимые люди, подвергался преследованиям и гонениям. Но он никогда не опускался до того, чтобы злобствовать и мстить своему народу, своей родине за те репрессии, от которых она же больше всего и страдала. Он презирал диссидентов, «занятых, за малым исключением (таким как физик Сахаров или математик Солженицын, например), проблемами самовыражения, а не действительной заботой о стране» (Моисеев, 1994). Его дед и отец «были искренними русскими патриотами в самом цивилизованном понимании этого слова», как он писал в своих «Свободных размышлениях» (1994). Дед Моисеева, как и отец Тимофеева-Ресовского, занимался созданием и сохранением российских железных дорог. Не случайно, так близко сошлись и поняли друг друга эти два мощных столпа русской науки. «Никакой экзотики я в нем не почувствовал, – писал Моисеев о Тимофееве. – Он был очень русским, с болью переживал малую востребованность нашего научного потенциала, понимал наши возможности». Не случайно, Моисеев вспоминал наказ Ивана Ильина о том, что Россию нельзя идентифицировать с большевиками, и высказывание Тимофеева-Ресовского, что «брежневы приходят и уходят, а Россия остается».
