Хватанул воздуха, позволил течению протащить себя несколько метров, поймал обмотанный пеньковым концом сук, нырнул снова, рванул створку на себя. В первый миг возникло сопротивление, но тут же дверца, преодолевая сопротивление воды, мягко пошла вперед, и наружу неторопливо, словно деревенский поп, выплыл гладкий белый череп, лениво перекатываясь с боку на бок.
«Кому-то не повезло… — понял ведун. — Оказался в неудачном месте в плохой момент… Вот что происходит с людьми, когда их не успевает прибрать к скользким лапам водяная нежить. Рыбки речные даром что беззащитными кажутся — а обглодают человека не хуже собачьей стаи».
Гадать, кто это мог быть, жалеть несчастного не оставалось ни времени, ни сил, ни воздуха. Середин опять рванулся наверх, зацепился за сук и несколько минут отдыхал, пытаясь перевести дух. Голова гудела, будто он выпил жбан хмельного меда, глаза словно кололо крохотными иголочками, из носа противно вытекала попавшая в него вода. Без привычки в воде долго не побарахтаешься. Чай, не перина. Но делать нечего — надо.
Гипервентиляция теперь почти не помогала. Еще погружаясь вниз, ведун чувствовал удушье. Силы были на исходе. Зато дверь в каморку он уже открыл. Оставалось только заглянуть внутрь… И обнаружить, что никакого «сундука справа» нет. Во время крушения в помещении все перевернулось вверх дном. Сундуки, ковры, посуда, бочонки оказались свалены в одну большую кучу. Видимость на глубине была где-то на две вытянутые руки. Олег различил какую-то рукоять, ухватил, рванул — она не поддалась, — бросил и устремился наверх, жадно заглотил воздух.
— Ну, как там, колдун, нашел? — закричал с берега Любовод.
— Тебя бы сюда, — буркнул себе под нос Середин. Сил кричать в голос не осталось. Однако и возвращаться с пустыми руками тоже было бы обидно. — Ладно, последний раз…
Он снова метнулся в глубину, ухватил идущую с берега веревку, двумя движениями распустил узел — хорошо, наскоро вязал, — дернулся в дверь хибарки, продел конец под найденную рукоять, опять затянул на «удавку», толкнулся ногами, устремляясь вверх.
— Ну, чего?! — опять закричал купец.
— Тяни… — прохрипел Олег.
Однако Любовод расслышал, ухватился за свой конец веревки, потянул… Перехватил поудобнее, поднатужился… Сын русалки был настоящим новгородским удальцом: рослый, плечистый. Ничего удивительного, что веревка пошла, и сундук вылез на песок практически одновременно с ведуном.
— Не тот, — разочарованно покачал головой купец. — В этом рухлядь моя лежала всякая. Ныне, мыслю, попортилась. Столько ден в воде!
