— Как скажешь.
И снова друзья погрузились в молчание, и в воздухе были слышны только птичьи песни и плеск фонтанов, а Элрик снова принялся мерить шагами лужайку.
Некоторое время спустя Элрик неожиданно развернулся и прошел в дом. Ракхир проводил его встревоженным взглядом.
Когда Элрик вышел, на нем был широкий пояс — тот пояс, к которому крепились ножны с рунным мечом Буревестником. На плечах у Элрика был плащ белого шелка, на ногах — высокие сапоги.
— Я возьму коня, — сказал он, — и поеду во Вздыхающую пустыню. Буду скакать до полного изнеможения. Может быть, все, что мне надо, — это усталость, которая не дает думать.
— Будь осторожен в пустыне, мой друг, — предупредил его Ракхир. — Это зловещая и предательская земля.
— Я буду осторожен.
— Возьми большую золотистую кобылу. Она привычна к пустыне, а об ее выносливости ходят легенды.
— Спасибо. Увидимся утром, если я не вернусь раньше.
— Счастливо, Элрик. Надеюсь, такое лечение поможет тебе и твое дурное настроение пройдет.
Тревожное выражение не сходило с лица Ракхира, когда он смотрел, как его друг идет в ближайшую конюшню и плащ развевается за ним на ветру, как внезапно опустившийся морской туман.
Потом он услышал стук копыт лошади по камням мостовой. Ракхир поднялся, чтобы посмотреть, как альбинос понукает золотистую кобылу, переводя ее в галоп и направляя к северной стене, за которой простиралась не знающая границ желтизна Вздыхающей пустыни.
Из дома вышел Мунглам с большим яблоком в руке и свитком под мышкой.
— Куда отправился Элрик?
— Он ищет мира в пустыне.
Мунглам нахмурился и задумчиво надкусил яблоко.
— Где он только не искал мира, но я боюсь, что он и в пустыне не найдет его.
Ракхир согласно кивнул.
— Но я предчувствую, он найдет там кое-что другое, потому что Элрик не всегда руководствуется своими желаниями — иногда эти желания возникают в нем под воздействием сил, которые направляются роком.
— Ты думаешь, так случилось и в этот раз?
— Вполне возможно.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Возвращение волшебницы
Ветер гнал по пустыне песок, отчего дюны становились похожи на волны почти окаменевшего моря. То здесь, то там из песка, словно убийственные клыки, торчали скалы — остатки гор, выветренных за многие века. Слышались скорбные вздохи, словно песок помнил те времена, когда он был скалой, камнем в фундаменте дома, костью человека или животного, и теперь тосковал по прежнему своему состоянию и вздыхал, вспоминая о своей смерти.
Элрик натянул капюшон на голову, чтобы защититься от нещадно палящего солнца, висевшего в серо-синем небе.
