За столбами Мелькарта | страница 48

— Смотри! — кормчий указывал на лодки.

Ганнон внимательно оглядел лодки и высоких белокурых людей, ловко управлявших вёслами.

При виде кораблей они стали быстро грести к берегу.

— Боятся нас! — разочарованно протянул Мидаклит. — А как хотелось бы увидать их вблизи и расспросить!

— Гей, укачай тебя волны! — бросил Малх. — В море чужой человек опаснее бури и подводных камней. Кому хочется попасть на невольничий рынок?

— Клянусь Мелькартом, — воскликнул Ганнон, — эти челноки не из дерева!

— Ты прав, суффет, — подтвердил Малх, — они из кожи, натянутой на обручи.

— Надо предложить Большому Совету, — пошутил Ганнон, — делать деньги из дерева, а лодки — из кожи.

Все рассмеялись, представив себе, что вместо привычных кожаных монет в мешочках будут стучать деревяшки.

— Кто же эти отважные люди? — не унимался Мидаклит. — Наверное, рыбаки прибрежных селений.

Малх покачал головой:

— Нет, это жители туманных Эстременид. Туда проложил путь ещё Гимилькон.

Ганнон вспомнил каменную плиту в храме Тиннит. «Почему брат моего отца так много говорит о чудовищах Северных морей и так мало о людях далёких земель Альбиона и Гиберны?[55] Почему он не рассказывает о рудниках, где добывают драгоценное олово и тяжёлый свинец? Почему в его отчёте так мало сказано о Янтарном береге,[56] где прямо в песке находят куски жёлтого твёрдого камня? Его называют золотом севера. Как мало мы знаем о море! — думал Ганнон. — Мы окружили Внутреннее море, как лягушки пруд, а за нашими спинами океан. Как он беспределен!»

Сильный и ровный ветер шумит в снастях. Уже неделю он дует в корму, и корабли летят, как стая белых лебедей. Океан обрамлён высоким бирюзовым куполом. По нему плывут острова облаков, незаметно меняя свои очертания. Словно кто-то поднял и изогнул огромное зеркало, в котором отразились и морская синева и паруса флотилии.

Ганнон охвачен хорошо знакомым чувством движения и приобщённости к морской стихии. Кажется, что крылья вырастают за плечами, голова ясна, мышцы крепки, как медь. Нет ничего на свете, что было бы тебе не под силу.

Ганнон обводит взглядом корабль. Гребцы положили свои обритые головы на борт и дремлют. Другие что-то жуют. Вёсла подтянуты к борту. Не свистит бич Мастарны. За всех трудится ветер Великого моря. Корабль идёт на одних парусах.

На корме, прислонившись спиной к мачте и выставив вперёд босые ноги, сидит Саул. На голове у него повязка, скрывающая короткие волосы, — признак недавнего рабства. Полными горстями иудей вынимает из плетёной корзины финики и засовывает их в рот.