Брошу. Да кому ты после этого будешь нужен? Пока ты хозяин издательства, — ты фигура. Стол засыпан приглашениями на презентации. Перед тобой заискивают те, кто раньше тебе два пальца подавал, как милость. Смоляницкий любил рассказывать, как однажды к нему пришел бывший председатель правления «Советского писателя», фигура в прошлом поднебесная, не всякому доступная для лицезрения, и стал жаловаться на жизнь: пенсия нищенская, дочери надо помогать, даже дачу пришлось продать. Смоляницкий предложил:
— А вы напишите для нас что-нибудь. Листов пятнадцать. Быстро издадим, хорошо заплатим.
— Хорошо — это сколько? — живо заинтересовался посетитель.
— Три тысячи долларов, — не моргнув глазом блефанул Смоляницкий. Столько платили автору, если его книга разошлась тиражом не меньше тридцати тысяч экземпляров. А рассчитывать на то, что бывший небожитель способен написать хоть что-то, что можно издать тиражом даже в пятьсот экземпляров, не приходилось. Он был автором брошюры «Молодежь и прогресс» и неплохого романа, который написал за него молодой писатель, тому позарез была нужна квартира. Леонтьев знал этого писателя. Смоляницкий его тоже знал. Писатель получил двухкомнатную квартиру, а небожитель за роман — Государственную премию. Говорили, что писатель запирался в туалете, читал хвалебные рецензии на роман, скрипел зубами и плакал. А потом напивался.
— Ну что, приемлемо, — оценил предложение Смоляницкого небожитель. — Как насчет аванса?
— Нет проблем. Синопсис, первая глава — и в кассу.
— А без этого нельзя?
— Увы, нет. Я установил этот порядок, не мне его нарушать. Сами знаете: когда руководитель нарушает порядок, который сам же установил, — это плохой пример для подчиненных.
— Сколько времени вы мне даете?
— Три месяца. Мало? Ладно, полгода.
— Всего полгода на пятнадцать листов?! Это же очень серьезная творческая работа!
Любили небожители эти слова: «творчество», «искусство».
— Сколько вам надо?
— Ну, года полтора. Даже два.
— Давайте так. Пишите сколько нужно. Два года так два. Три так три. И сразу приносите.
— А аванс?
— Да зачем вам аванс? Получите сразу, целиком.
— Я подумаю, — кисло пообещал небожитель.
— До сих пор думает, — заканчивал Смоляницкий эту историю. — Господи, и перед таким говном мы стелились! Знаешь, Валери, о чем я иногда думаю? Все бы отдал, только бы не возвращаться в те времена. Машину, дом, все! Ты, уверен, тоже.
— Нет, — возразил Леонтьев. — Я бы забаррикадировался и отстреливался до последнего патрона.
