Они вышли. Дежурный посмотрел сквозь пыльное окно, как дама садится за руль «мазды» и открывает для художника вторую дверь. Озадаченно покачав головой и даже почесав в затылке, обратился к мужчине лет сорока в штатском, который на протяжении всего разговора молча сидел в углу дежурной комнаты и просматривал журналы задержаний, одновременно с любопытством наблюдая за происходящим:
— Ты понял, Мартынов? Во люди живут! Любовник — а как звать, не знает! Какой же он Иннокентий? Он Константин. Константин Егорычев!
* * *
Штатский был майором милиции Георгием Мартыновым, старшим оперуполномоченным МУРа, специализирующимся на расследовании преступлений сексуального характера — работал в «полиции нравов», как называли его и его сослуживцев на Петровке. Происшествие, свидетелем которого он стал, позабавило его и вскоре забылось.
Вспомнил он о нем только через полгода, когда прочитал в сводке информацию о том, что в квартире на улице Большие Каменщики обнаружен труп гражданина Егорычева Константина Ивановича, покончившего жизнь самоубийством — выстрелом в голову из пистолета «Таурус»…
* * *
— Ну, что. Не шедевр, но для начала сойдет, — оценил написанное Леонтьев. — Тебе, Паша, урок на завтра: место происшествия, труп. Лучше в виде милицейского протокола. Документ всегда придает достоверности.
— Если бы я еще знал, как выглядят милицейские протоколы.
— А Интернет тебе на что? Найди там какой-нибудь учебник по криминалистике.
— Этот Егорычев — он в самом деле застрелился?
— Понимаю, о чем ты думаешь. Самоубийство инсценировано. А на самом деле — убийство. Но это уже сто раз было. Следователь может подозревать, что самоубийство инсценировано, но оказывается, что нет. Это сильнее. И ближе к жизни.
— Чтобы такой тип покончил с собой, нужны очень серьезные причины.
— А они и были очень серьезные.
— Какие?
— Что ты пристал? — рассердился Леонтьев. — Какие! Я знаю не больше тебя. И чем меньше мы знаем, тем лучше. Сюжетный поворот должен быть неожиданным. Сначала для нас. Тогда он будет неожиданным и для читателя. Придумаем что-нибудь. А сейчас займись трупом. Постарайся, чтобы он выглядел убедительно.
— Никогда не видел трупов. Вы видели?
— Бог миловал. Покойников видел. И вижу все чаще. Раньше с приятелями встречались в ресторане ЦДЛ, а сейчас все больше на похоронах.
— Жалко. Хорошо бы какую-нибудь детальку.
— Валерий Николаевич, к тебе можно? — послышался из-за окна мужской голос.
Леонтьев выглянул:
