Человек со стороны, попавший на редакционную летучку, был бы поражен либо ее унылостью профсоюзного собрания, принимающего повышенные соцобязательства, либо горячностью, как на партсобрании с разбором персонального дела. При этом и уныние, и горячность имели мало общего с содержанием обсуждаемого номера. Номер был всего лишь поводом для выяснения отношений и сведения счетов.
Пока журналисты, толпясь в дверях и гремя стульями, рассаживались за длинным столом для совещаний и вдоль стен, Попов прохаживался позади письменного стола, заложив руки за спину, а Лозовский, наблюдая за ним со своего места в углу кабинета, думал о том, как образ жизни отражается на внешности человека.
Попова он знал около двадцати лет, тот всегда был в начальниках, сидел в отдельном кабинете, ездил на персональной машине и никогда не думал, как дотянуть до получки. Но, как ни странно, это не придало ни вальяжной статности его фигуре, ни даже откормленности его лицу с рыхлым носом и тусклым лбом, на который сваливались тусклые, как бы плохо промытые волосы.
Впрочем, чего тут странного? Если ты всю жизнь гнул спину перед начальством, откуда взяться статности в твоей фигуре? Если ты всю жизнь всматривался в начальственные физиономии, стараясь угадать то, что таится в их мыслях, откуда взяться ясности и прямоте твоего взгляда? А если ты всю жизнь люто завидовал всем, кто добился или может добиться, как казалось тебе, успеха, и тратил всю свою энергию, чтобы самому выглядеть успешным, с какой сырости появится у тебя чувство собственного достоинства?
Не образ жизни накладывает свой отпечаток на внешность человека, а образ мысли.
— Начнем, коллеги, — предложил Попов, занимая место во главе стола для совещаний. — Кто сегодня обозревает номер? Прошу.
Дежурным обозревателем последнего номера «Российского курьера» был редактор отдела спорта Саша Костычев, в прошлом — баскетболист, член сборной Советского Союза, серебряный призер какой-то олимпиады. В отличие от многих бывших спортсменов, он не растолстел, а наоборот — усох, стал словно бы еще выше ростом, своего роста стеснялся и оттого постоянно сутулился. О спорте он знал все, помнил, кто где когда какое место занял и с каким результатом.
Он знал все и о теневой стороне российского спорта. Его материалы, часто очень злые, у руководителей спорткомитетов и федераций вызывали резкое недовольство, в других спортивных изданиях на Костычева постоянно ссылались, с ним спорили, его поносили, что придавало спортивному разделу «Российского курьера» дополнительную притягательность в глазах читателей.
