И, увидев его добродушное лицо, лицо большого обиженного ребенка, Лозовский вдруг обрадовался тому, что пересилил сомнения, и ощутил прилив веселой злости, которая всегда помогала ему идти до конца.
— Что будем делать, шеф? — задала Регина Смирнова волнующий всех вопрос.
Лозовский сонно оглядел обращенные к нему хмурые лица и ответил даже будто бы удивленно:
— А что мы будем делать? Работать.
— Как? — требовательно спросила Регина.
— Так, как работали всегда. «Курьер» делаем мы. Он будет таким, каким его будем делать мы.
Давая согласие занять должность главного редактора, Попов был готов к открытому столкновению со старой командой, вместо этого сразу увяз в позиционной борьбе. Кардинально обновить редакцию он не смог, потому что заявления об уходе не подал никто. Попытка привлечь нештатников, готовых за хорошие бабки делать любую заказуху, натолкнулась на сопротивление Бровермана, которому Лозовский запретил отдавать на сторону баксы из рептильного фонда. Получив за статью триста рублей вместо обещанных Поповым трехсот долларов, нештатники, грязно матерясь, исчезали.
Попов потребовал уволить Бровермана, но было поздно: выкупив блокирующий пакет «Курьера», Лозовский задробил увольнение Бровермана. По уставу для увольнения и назначения генерального директора, как и для увольнения и назначения главного редактора, требовалось квалифицированное большинство. В итоге Попов оказался вынужден работать со старой командой.
Редакторы отделов внимательно выслушивали его указания, но в секретариат сдавали те материалы, которые считали нужными. А поскольку номера не могут выходить с пустыми полосами, Попову приходилось подписывать их в печать. Из затеи открывать «Курьер» колонкой главного редактора, в которой каждому номеру задавалось бы нужное московским властям звучание, ничего не вышло. Попов уже очень давно ничего не писал, кроме служебных бумаг, его первое публицистическое сочинение оказалось настолько убогим, что он без спора внял деликатному совету ответственного секретаря бросить это дело и не подставляться.
И тогда Попов решил сам редактировать наиболее важные публикации.
Начал он с аналитического обзора Регины Смирновой. Это было его ошибкой. Обнаружив в своем материале правку и вставки Попова, Регина ворвалась в кабинет главного редактора во время планерки и орала на Попова так, что сбежалась вся редакция, которая была в полном составе, так как в тот день выдавали зарплату. Смысл ее слов сводился к тому, что Попов может лизать жопу кому угодно и сколько угодно, но только своим собственным языком, а она не позволит разным бесстыжим политическим проституткам лезть в ее материалы. Попытки Попова призвать Регину к порядку были такими же тщетными, как тушение вулкана песком из детского совочка. Выкричавшись, Регина убежала в загон реветь от злости и писать заявление об уходе, а Попов прервал планерку и продиктовал секретарше приказ об увольнении Смирновой.
