Представил: стоит мат-перемат.
Это хорошо. Очень хорошо. Это как раз то, что нужно.
В трубке щелкнуло. Олег Иванович сказал:
— Нужно встретиться. Очень срочно.
* * *
В бывшей графской библиотеке старинного дворянского особняка в центре Москвы, на фасаде которого красовалась никому ничего не говорящая вывеска «Информационно-аналитическое агентство „Контур“», а возле чугунных, старинного литья ворот прохаживались двое молодых людей в одинаковых серых плащах, генерал-майор Константин Дмитриевич Голубков стоял на пороге небольшой комнаты, примыкавшей к библиотеке, сунув руки в карманы мешковатого пиджака, и ждал, когда генерал-лейтенант Нифонтов сменит мундир на штатский костюм.
— Откуда пошла эта традиция — являться к начальству в форме? — поинтересовался он, глядя, как Нифонтов умелыми движениями повязывает перед зеркалом галстук.
— Понятия не имею. Вероятно, считают, что с человеком в форме разговаривать проще. Штатский может послать. Или начать мямлить. А военному что остается? Только одно: «Слушаюсь». И щелкнуть каблуками.
— Ты щелкнул?
— А как же? Зайди и прикрой дверь.
Голубков вошел. Нифонтов извлек из холодильника бутылку кристалловского «Привета» и разверстал по стаканам.
— Достал он меня. Давай по соточке. Будь здоров. Константин Дмитриевич.
— И тебе не болеть.
Когда полегчавшая бутылка вернулась в холодильник, Голубков закурил «Яву» и спросил:
— Ну? Что он сказал?
— Ничего. Он вообще не понял, о чем я ему толкую. Да, он дал эту информацию. И что? В ней нет ничего секретного. В чем проблема?
— Объяснил?
— Без толку. Мы говорили на разных языках. Твою мать. Полгода посидел в Гармише и считает, что может руководить разведкой. Дурдом. Экономисты руководят разведкой, разведчики руководят экономикой. Дай и мне сигаретку.
— Начинается.
— Знаешь, что самое приятное в борьбе с дурными привычками?
— Ты говорил. Поражения. Было что-то еще?
Нифонтов сделал несколько затяжек и с отвращением раздавил сигарету в пепельнице.
— Я не очень удивлюсь, если в ближайшее время нам прикажут прекратить заниматься эстонской темой, — тяжело помолчав, сказал он. — Понимаешь, что это будет означать?
— Вариант «Б».
— Хоть с тобой мы говорим на одном языке. Да, оккупация Эстонии.
— Узко мыслишь, — с усмешкой возразил Голубков. — Почему только Эстонии? Сам посуди. Оккупируем Эстонию, тут же возникнут «лесные братья» с базами в Латвии и Литве. И увязнем в партизанской войне. Оккупация всей Прибалтики. Чего уж тут мелочиться!
