– Хорошо, мэм, – опять не задумываясь, ответила Челси.
Джун Рорк кивнула ей на прощание, на ходу бросив ошеломленному Брайану Кэллоуэю:
– Ты тоже на сегодня свободен, Кэллоуэй. – Затем, повернувшись к кулисам: – Эван и Мэри, на сцену!
Пока Коди и Ронни выходили на сцену, Джун задумчиво проводила взглядом Брайана, устремившегося, вероятно, вслед за Челси. Она искренне верила, что завтра с этой девушкой все будет в полном порядке. Порой даже закаленные жизнью актеры исчезали после первого дня репетиций. И каждый раз их уход оборачивался для нее настоящим разочарованием.
Но те, кто возвращался, никогда потом об этом не жалели. Огонь и медные трубы лишь укрепляли их любовь к сцене. Джун часто вспоминала, сколько задушевных, волнующих слов было сказано ей молодыми актерами после премьеры. Для Джун роль режиссера не сводилась к претворению в жизнь плодов воображения драматурга. Она скорее считала себя скульптором человеческих жизней. Для нее пьеса была больше, чем реплики, действие, костюмы и декорации. Она работала с человеческим «материалом», как художник с глиной. И часто эту глину приходилось хорошенько разминать перед работой, чтобы добиться большей податливости. Так всегда было с молодыми талантами.
– Это ничего не меняет, Брайан. Она – стерва, – заявила Челси, быстро шагая по запруженному людьми тротуару. Поток пешеходов расступался перед ней, предпочитая держаться подальше от особы с рассерженным видом.
Брайан вынужден был ускорить шаг, чтобы не отстать от нее.
– Челси, ты же знаешь, она только хотела тебя подначить. Она со всеми так поступает!
– О да, очень убедительно. Не собираюсь больше терпеть ничего подобного от этой психопатки. – Она повернула за угол, направляясь к метро.
– Подожди. – Брайан схватил Челси за руку, пытаясь удержать ее. – Челси, ты не должна так реагировать. Ты же слышала, что она сказала. Для нее это был лишь способ разбудить твои эмоции. Вот и все.
Челси несколько мгновений смотрела в его пронзительно-голубые глаза, не замечая шума улицы. Нет, пожалуй, ей не понять такого неоправданно жестокого стиля работы.
– Брайан, ты сам режиссер. В твоей школе в Бронксе. Ты когда-нибудь унижаешь своих студентов, чтобы вызвать у них определенные эмоции?
Брайан, поравнявшись с ней, медленно покачал головой.
– Это совсем другое дело. Они еще дети.
– Какая разница? Они прежде всего люди. Как и мы.
По глазам Брайана Челси поняла, что ее вопрос так и останется без точного ответа. Но все же он попытался объяснить:
