Девушки ушли на кухню готовить ужин. Джим ничего не имел против. Он заметил, что Елизавета повесила лифчик от своего купальника на его кожаную куртку на вешалке в коридоре. Два предмета одежды очень уютно и даже интимно прильнули друг к другу. Что это – знак?
Джим не знал, что ему делать. То есть он знал. Шея болела так, что он с трудом поворачивал голову – диван рисовался в его воображении не местом, где спать, а откровенно омерзительным орудием пытки. Когда он во второй раз плюхнулся в кресло (у него даже не было сил, чтобы пройти через комнату), он твердо сказал себе: надо соблазнять Елизавету.
Его пробный панегирик Елизаветиным ногам не встретил с ее стороны никакого поощрительного отклика. Его хвалебная речь была искренней; у нее были самые красивые ноги, может быть, на всем пляже; странно – хотя его «послужной список» с женщинами не давал никакого повода, чтобы гордиться, – он всегда нравился решительным и сумасбродным женщинам. Женщины, которые смело встречают превратности судьбы, женщины, которые могут колоть орехи интимным местом, женщины, которые не боятся ездить автостопом на юге Франции в одиночку – они что-то в нем находили. Знать бы еще, что именно. Он не раз собирался задать этот вопрос, но все-таки не задавал, опасаясь, что тем самым он обнаружит, что сам не знает, какими именно привлекательными качествами он предположительно обладает, и что причина, почему он этого не знает, заключается в том, что – на самом деле – он ими не обладает.
Сейчас он мечтал об одном: как следует выспаться на просторной удобной постели с чистым бельем. Но ему это счастье никак не светило.
– Почему бы нам не сыграть в питейную игру? – предложил Ральф, который, что удивительно, был почти трезв.
– Потому что мы не алкоголики, Ральф, – сказал Хьюго, высыпая окурки из пепельницы в мусорную корзину.
Джиму было ясно, что Хьюго думает о работе; еще пять дней – и он снова в седле, переставляет фигуры по клеткам; заработавшись, забывает пообедать или мужественно выносит третью перемену блюд с унылыми и скучными деловыми партнерами из Японии, которые даже при двухнедельной усиленной подготовке не смогли бы сказать ничего забавного; приходит домой совершенно без сил, и его едва хватает на то, чтобы принять душ и упасть в кровать, а на выходных закупает продукты на всю неделю. Но Джим вернется во все это первым, может быть, без деловых партнеров из Японии, безусловно – без денег, и наверняка – в самом дурном настроении.
