— Что это?
— Это Неправедная плачет в горах, — ответил Хенмер.
— Неправедная?
— Неправедная. Одна из сил, которые мы стремимся умиротворить.
— У вас есть боги?
— У нас есть те, кто больше нас. Такие как Неправедная.
— Почему она плачет?
— Может от радости, — предположил Хенмер.
Звук рыданий Неправедной замер, когда они двинулись вперед. Дождик закончился, и на землю спустилась влажное тепло, но промокший Клей все еще дрожал. Впервые с момента своего пробуждения он почувствовал усталость, какую-то страшную метафизическую усталость, которая его удивила. Все это время он не ел и не спал, но он не сонный и не голоден; пройдя огромное количество миль, он не ощущает мышечной усталости. Но кости его налились тяжестью, словно сделались стальными, голова тянет вниз, как тяжелая ноша, а все органы за стеной плоти съежились. Постепенно до него доходит, что это влияние окружения: эманация, некая радиоактивность, исходящая от камней и сочащаяся из почвы. Клей повернулся к Нинамин:
— Я устал, а ты?
— Естественно. Здесь это случается.
— Почему?
— Здесь самая старая часть мира. Годы тучами громоздятся вокруг нас. Мы не можем не дышать, и это нас утомляет.
— Разве не безопаснее перелететь?
— Нам это не вредит. Всего лишь преходящее неудобство.
— Как называется это место?
— Былое.
Былое. Тело съежилось. Кожа сморщилась. Он нащупал грубые седые волосы на груди, животе и лоне. Гениталии усохли. Боль в коленях. Вены выпирают. Глаза слепнут. Дыхание стало короче. Спина сгорбилась. Сердце то спешит, то замедляет свое биение. Нос дышит шумно. Он пытается не дышать, опасаясь, что стареет от ядовитых дымов, но уже через минуту голова начинает кружиться, и он вынужден вдохнуть мрачный воздух. Его спутники также подверглись разрушительному действию воздуха. Гладкая восковая кожа Скиммеров теперь сморщилась, движения стали скованными, глаза потускнели. Груди женщин превратились в уродливые плоские мешочки с потемневшими сморщенными сосками. Рты открылись, обнажив серые беззубые десны. Происшедшие перемены беспокоят его. Если они неуязвимы для возраста, могут ли они стареть, пройдя по долине Былого? А может, они просто притворяются ради него, чтобы ему не стало стыдно за свой распад? Они так долго кормили его убаюкивающей ложью, что его доверие к им иссякло. Может, они снова мечтают для него? А может, все это приключение лишь сон Хенмера, длящийся от заката до рассвета?
Он рванул вперед, беззвучно моля вытащить его из этого места. Как просто пройти эти бледные тучи и превратить разочарование в прекрасный полет! Но они настойчиво шли пешком. Движение все замедлялось и замедлялось. Сияющий стебель, освещавший ему дорогу, тоже заразился старением — он гнулся и клонился, его свечение поблекло. Тропинка шла в гору, и подъем этот становился все сложнее. В горле пересохло, и распухший язык громоздился во рту, как кусок старого тряпья. Клейкие слезы выкатились из глаз и покатились по щекам. Он напоминал гнусного козлочеловека, покрытого пеной.
