В село Пила приехал ночью. Переночевав у знакомого крестьянина, он утром отправился к священнику. Известно, что в сельских церквах служат только по воскресеньям и в большие праздники. Так и теперь церковь была заперта, и к ней не было даже дороги проложено, то есть незаметно было следов человеческих с дороги. Священник долго не соглашался хоронить детей. Пила несколько раз ездил к нему, и вот уже в пятый раз приехал к нему и ничего не дает. Священника это просто до слез проняло. Он стал надевать худенькую с заплатами рясу.
– Вот что, Пила: ты в пятый раз ко мне приехал, а ничего не привез. Смотри, у меня на ногах-то лапти! – Священник был в лаптях. Пила в этом не видел ничего удивительного; ему смешно показалось.
– Тебе смешно, а мне плакать хочется. Вот уж шестой год живу здесь, а ничего не приобрел. Просил, чтобы перевели, да выговор получил. Пила плохо понял.
– Так мне надоело житье с вами! Уеду я таки от вас.
– А ты уедь, право! – сказал Пила.
– И уеду!
– А ты теперь уедь.
– Не пускают. Да и что толку в том, что я уеду! Пошлют другого на мое место, и тогда вам хуже будет.
– Ишь ты. А ты не поедешь?
– Не пускают. Священник кликнул дьячка и послал его с Пилой в Церковь.
– Пила, дай корову? – сказал Пиле дьячок.
– Ишь ты! А я-то как?
– Ты купишь. Пила захохотал.
– А если не дашь, и отпевать не будем.
– А я сам зарою.
– Право, отдай… Были бы деньги, не стал бы просить. Вот у нас сынишко подрос, надо в училище везти, да дать там смотрителю; а что я дам?
– говорил дьячок, чуть не плача. Пиле сделалось жалко.
– Ты, Пила, не чувствуешь этого… Ты не поверишь: детей обучить надо, а детей-то шестеро, да жена… – Дьячок плакал.
– Не ты один такой, ты на нас погляди: мы-то как живем! Дьячок только рукой махнул.
– Ну-ко, Пила, открой гроб!
– А пошто?
– Так нельзя.
– Да ты уж совсем зарой, а то земля-то в глаза насыплется.
– Ну, открой. Тебе говорят, нельзя так… Кто тебя знает, что ты привез тут. Пиле обидно стало.
– Цуцело ты, как я погляжу! Сказано, Сысойковы ребята.
– Хочешь, станового призову? Пила струсил и открыл топором одну доску.
– Ты другую открой. Дьячок раскрыл один мешок. Мальчик лежал лицом кверху; дьячок осмотрел его всего – мертвый. Жалко ему стало мальчика. Раскрыл другой мешок. Девушка лежала на животе. Стал и девушку осматривать дьячок и, как взглянул на лицо, с ужасом отступил.
