Проведя две тихих недели в отчем доме, он однажды рано утром уехал на автобусе в Москву — на электричке никак не успевал к самолёту, на котором прилетала Люда. В тот же день молодые люди поехали в Крым. Она хотела заехать в Таганрог к бабушке, но Борис категорически отклонил её предложение. Поэтому уже через два дня они грелись под солнечными лучами на пляже маленького посёлка под Ялтой.
Ощущение счастливой беззаботности оба запомнили надолго. Сонные улочки посёлка, поднимавшиеся к подножию Ай-Петри, отражали эхо их лёгких шагов. Дельфины наблюдали издалека за ними, когда он купались. Янтарное крымское вино растекалось по их жилам и шептало о любви. Их вспотевшие тела сплетались в поздних июньских сумерках и сливались в одно целое.
Днём они колесили по полуострову, стремясь увидеть всё, что он до этого прятал от них. Террасы Никитского сада и Ливадийского дворца, величавые чертоги хана Адиль-Сахиб-Гирея и мрачные стены Чуфут-Кале были свидетелями их счастья.
Но по приезду в Морильск всё вернулось на круги своя: работа, институт, повседневные заботы. Ничто так не портит сказку любви как будни. Особенно морильские будни.
С того волшебного лета прошло уже полтора года, но в их отношениях больших изменений не произошло. Да и в жизни тоже. Люда всё также училась в институте, Борис работал на руднике. Сам он в вузе, по неизвестным уже причинам, так и не восстановился. Всё так же они периодически встречались, иногда ходили развлекаться в клуб или в спортзал поиграть в теннис.
Сторонний наблюдатель сказал бы, возможно, что в их отношениях наступил застой. Тогда бы мы ответили ему: а какое его, собственно, наблюдателя дело?
В тот день всё было не так. Автобус, на котором везли смену на работу, сломался. Пассажиров высадили на продуваемом всеми ветрами склоне холма, и два десятка человек мёрзли минут пятнадцать, сбившись в угрюмую ощетинившуюся кучу.
Они попали сюда как раз в тот отвратительный момент, когда после установившихся морозов начинается метель. Ещё несколько часов назад температура превышала сорок градусов, а огромное багровое солнце совершало один из своих коротких прощальных обходов перед тем, как скрыться на два месяца под пологом полярной ночи. Его последние лучи ещё слабо пробивались сквозь дымку морозного тумана, когда по открытым местам прошуршали змеистые струйки позёмки. Туман вдруг куда-то разом исчез, и в сгущающихся сумерках начал подниматься коварный ветер.
