Хотя у юнморов исчезла воинственность и непреклонность, вид у ребят был не совсем обычный. Терентий Иванович это сразу понял. Свежий синяк Веснушкина-Судакова, не успевшие разжаться кулаки Валерки Кольцова, перевернутая табуретка и разбросанные вещи лучше всяких слов рассказали о том, что произошло.
— Что здесь такое? — спросил Терентий Иванович.
Ребята притихли, переглянулись. Не стал отмалчиваться один Веснушкин-Судаков. Очень обстоятельно он рассказал о том, как мыл пол и, поскользнувшись, хлопнулся о переборку.
— А ты почему за подбородок держишься? — спросил Терентий Иванович у Юрки.
Смущенный взгляд предводителя случайно упал в угол, где кучкой валялись скорлупки грецких орехов.
— Я, Терентий Иванович, поспорил, что им могу грецкий орех расколоть.
— Ну и как?
— Расколол, — Юрка скромно потупил глаза.
— Молодец, — мрачно сказал Терентий Иванович. — Умеешь. Очень рад за тебя. Значит, у вас полный порядок? Все, стало быть, в ажуре? Ну-ну!
СКОЛЬКО ВЕРЕВОЧКЕ НИ ВИТЬСЯ…
Вечером, когда начсостав собрался в кают-компании на ужин, Кузьмичев принялся рассказывать об инциденте в кубрике:
— Эти новенькие — ершистые ребята! За ними нужен глаз да глаз. Представляете, уже успели потасовку устроить. Второй такой случай мы допустить не должны. Прежде всего, товарищи, не худо бы нам узнать, из-за чего у них там сыр-бор разгорелся. Но сделать это нужно по-морскому: тактично, ненавязчиво, без нотаций и нравоучений…
— Всыпать им «тактично» по одному месту — и делу конец, — ворчливо отозвался механик Николай Васильевич.
— Это не педагогика, — поморщилась докторша Тамара Сергеевна. Они же дети.
— Вначале моряки, потом дети, — решительно заключил Кузьмичев.
Обменявшись мнениями, начали наконец ужинать, и за столом наступила тишина.
Место радиста Родина пустовало. Он пришел, когда ужин подходил к концу.
— Есть кое-какие новости. О монинцах. — С этими словами Родин загадочно улыбнулся и с удовольствием принялся за овсяную кашу.
— Чего тебе дались эти монинцы? — спросил капитан.
Родин помолчал. С наслаждением выпил компот, повертел в руках пустой стакан и только тогда решил, что ему стоит высказаться.
— Вы, дорогой капитан, о каких монинцах говорите?
— О тех самых, которых вытянули прямо из воды. Ты что, не знаешь? По-моему, один из них уже успел с тобой здорово поработать.
Все довольно улыбнулись.
— Но ведь есть и другие монинцы.
— Какие еще другие?
— А те, что плывут на «Ленинграде».
— Постой, Вадим Григорьевич. Опять ты чего-то путаешь. Какие монинцы? Какой «Ленинград»? Говори толком.
