им сказки, а книжки под рукой в данный момент нет. Я продолжаю поглядывать назад, и, поскольку нахожусь на переднем сидении, единственный способ все увидеть — повернуться, встать на колени, и посмотреть сквозь отверстие в стеклопластиковом экране — через которое деньги дают, или суют пистолет по прибытии к месту назначения, и чтобы это сделать, мне нужно придвинуться к шоферу, стоя на коленях, и вдруг я вижу, что он косится на мои утонченно очерченные ягодицы. Вроде бы никто за нами не гонится, поэтому я надменно смотрю на шофера и он отворачивается. Думаю, проскочим.
Прибыв в Спринг Валли мы обнаруживаем, что [непеч. ] такси, о котором я просила, нас не ждет, и мне приходится звонить, пользуясь ржавым автоматом возле вонючего туалета, в другую компанию, в Рай, Нью-Йорк, и диспетчер в Рай, Нью-Йорк соглашается на сотрудничество тут же. Тем временем Винс, который более или менее понимает, что происходит и что именно я делаю, решает купить всё, содержащееся в автомате — для детей, чтобы они слезли с его шеи на время, но у него нет мелочи. Диспетчер в офисе вдруг узнает Винса, но у него тоже нет мелочи. Дети пока что спят в нью-йоркском желтом такси, и поэтому водитель не может уехать и избавиться от нас. Винс теряет терпение и бьет по стеклу автомата, но это стеклопластик, пуленепробиваемый, его так просто не выбьешь. Диспетчер вдруг открывает ящик письменного стола и предлагает Винсу все свои шоколадки до последней, две дюжины, возможно наказывая себя за то, что был такой дурак и не принимал некоторые телефонные звонки всерьез. Винс оставляет стадолларовую купюру на столе диспетчера, хватает шоколадки, и мы снова в пути — Рай, Нью-Йорк, я и Винс время от времени смотрим назад. В Рай нас ждет такси с заведенным мотором — большой побитый Линкольн Таун Кар. Я думаю — а встречаются ли Таун Кары, купленные частным образом, а не для извоза. Может и встречаются — в Техасе. В основном их покупают компании лимузинов, возящие комических менеджеров из города в их субурбическую тоску и безнадежность, а когда рама и корпус расшатываются и становятся слишком старыми для удобства комических менеджеров, пригородные компании такси покупают их по дешевке. Я говорю таксисту-реднеку (в Нью-Йорке редко встретишь белого таксиста, говорящего без иностранного акцента, а здесь они почти все белые и ужасно толстые) чтобы вез нас в некий маленький городок в Нью Джерзи. Двухчасовой перегон. После транспортировки раздраженных и хнычущих детей из одной машины в другую (это — самое сложное… как я ненавижу детей!.. не спрашивайте…) мы едем. На Гарден Стейт Шоссе много машин, пробки, движение замедленное. Я всегда думаю — куда это они все едут, да еще в рабочее время. Может у них независимые доходы, у всех, а те, у кого нет наследства — может они коммивояжеры. Или еще что-то. Откуда мне знать, я из богатых сволочей-капиталистов. Это и есть причина моего отрыва от жизни — а какая причина у вас? Мы останавливаемся у придорожного дайнера по нужде, но детки отказываются выходить, а через пятнадцать минут, на экспресс-полосе Тёрнпайка оба чада вдруг объявляют, что «хотят в туалет», очень спешно. Мы велим шоферу затормозить у обочины. Представляете себе эту обочину на экспресс-полосе. Мой племянник не против, но племянницу нужно уговаривать и обещать подарки, и в конце концов Винс, совершенно растерянный, ошарашенный скандалом, дает ей пощечину, и она соглашается присесть у заднего колеса.
