— Может, родственник, — предположила лейтенант Нанси Райт.
— Да нет, не может быть. Какой-нибудь маньяк из Аптауна, это точно, — сказал один из детективов. — Надо же, удушил дуру лямкой лифчика. Вот же скотина.
— Бывший любовник, это точно, — сказал еще кто-то.
К ужасу семьи и мужа (муж знал только о двух), все четверо недавних любовников жертвы были вызваны в отделение и допрошены. Все они имели алиби. Ни одно из алиби не выглядело подозрительным даже в самой малой степени.
На всякий случай пришлось еще раз арестовать портье. Ничего. Его снова отпустили.
Затем детективы прибегли к неодобряемой и не совсем легальной помощи ясновидящих. Одна ясновидящая согласилась помочь, и даже увидела кое-что, закрыв глаза и настроившись на нужную волну — видела, в основном, телевизионный экран. Часа два подряд она в трансе смотрела телесериалы и рекламу, после чего связь отключилась. Либо она ее, связь, потеряла, либо — безумная теория, но отмести ее, как несостоятельную, оказалось делом нелегким, мешали факты — преступник знал, что происходит, и перед тем, как оторвать глаза от экрана и потушить свет — зажмуривался. На следующий день произошло тоже самое. И на следующий тоже. Две недели это продолжалось, и в конце концов ясновидящая сдалась.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ДЕТЕКТИВ ЛЕРОЙ И ОСТАЛЬНОЙ МИР
Детектив Лерой не знал, что такое похмелье. В его случае потребление большого количества алкоголя вечером и несколько часов беспокойного сна всегда заканчивались лишь временной замедленностью восприятия и частичной, и тоже временной, потерей памяти. Помимо этого — ничего. Ни головной боли, ни перемен настроения, ни даже дурного запаха изо рта.
Было позднее апрельское утро. На улице шел дождь. Лерой потратил некоторое время, чтобы понять, что находится в кровати в собственной квартире.
Квартира выглядела неприглядно. Не полный завал, но прибрать все-таки нужно. Лерой вылез из кровати и нагнулся, чтобы подобрать странного вида книгу с пола. Прочел название вслух. Название ровно ничего ему не сказало. Открыл. Полная партитура оперы эпохи барокко. Оперы барокко скучные, но дело не в этом. Как она сюда попала? Лерой сконцентрировался, пытаясь вспомнить, является ли он сам, или кто-нибудь из его друзей, оперным певцом. Не вспомнил. Партитуру он положил на крышку пианино. Прошел в ванную.
Не было ни кругов под глазами, ни вздутий на скулах, ни тяжести в веках. Голубые глаза смотрели ясно и светло. Лысоватость не портила его, но то, что осталось от пепельно-блондинистых волос выглядело в данный момент неряшливо. Он подумал — а не обриться ли наголо? В том году такая мода существовала среди голливудских донжуанов, начавших лысеть.
