Генерал схватил стакан со спиртным, протянутый капитаном, и одним глотком опорожнил его на половину. В палатке становилось трудно дышать.
«Господи, — подумал он, — и чего только не приходится выносить, чтобы сослужить службу своим планетам и своему народу...»
Наблюдая за пятнашниками, вкушающими свое пойло, он размышлял: какой же камень они припасли за пазухой?
«Побеседуем», — так выразился тот, кто взял на себя роль переводчика, и это могло означать практически все что угодно. От возобновления переговоров до бесчестной попытки выгадать время.
Если это переговоры, то землян приперли к стене. Ему не оставили выбора — придется вступать в переговоры. Земной флот искалечен, у пятнашников есть их таинственное оружие, возобновление военных действий немыслимо. Землянам необходимо выиграть по меньшей мере лет пять, еще лучше — десять.
А если это пролог к атаке, если планетка — капкан, у него нет другого выхода, кроме самоубийственного решения принять бой и сражаться до последнего патрона.
Что так, что этак, осознал генерал, — земляне обречены.
Пятнашники отставили пустые стаканы, он наполнил их снова.
— Вы проявили хорошо, — сказал один из пятнашников. — Есть у вас бумага и рисователь?
— Рисователь? — переспросил генерал.
— Он просит карандаш, — подсказал капитан.
— О да. Пожалуйста, — генерал достал карандаш с блокнотом и положил их на стол.
Пятнашник отодвинул стакан и, подобрав карандаш, принялся старательно рисовать. С земной точки зрения рисунок напоминал каракули пятилетнего карапуза, выводящего первые в жизни буквы.
Они стояли и ждали, а пятнашник все рисовал. Наконец он справился со своей задачей, отложил карандаш и указал на волнистые линии.
— Мы, — заявил он.
Потом указал на другие, иззубренные линии.
— Вы, — пояснил он генералу.
Тот склонился над бумагой, силясь уразуметь, что же имел в виду художник.
— Сэр, — вмешался капитан, — это похоже на схему сражения.
— Оно, — гордо провозгласил пятнашник.
Он снова поднял карандаш и пригласил:
— Смотрите.
На рисунке появились новые линии, смешные значки в точках их пересечения и кресты там, где боевые порядки были прорваны. Когда он закончил, земной флот оказался разбит, разделен на три части и обращен в паническое бегство.
— Это, — узнал генерал, ощущая, как в горле клокочет гнев, столкновение в секторе 17. В тот день мы потеряли половину нашей Пятой эскадры.
— Маленькая ошибка, — объявил пятнашник, сделав при этом странный жест, словно просил прощения. Потом вырвал из блокнота новый листок, расстелил его на полу и принялся рисовать снова.
