– Чего же у меня не попросил, ах, да, вид у меня устрашающий?! –
зевнул Петрович, – это Червь Вавилонский меня с толку сбил, ты уж меня извини Кот Котище Зелёные Усищи. Добрый ты малый! Если б ты взял то, что у меня хорошо лежало, т. е. эти полгаечки, для того, чтобы меня огорчить или посмеяться надо мной?! – Даже от мысли о посягательстве на его достоинство Ворон Воронович вскипел, как электрический чайник, но заглянув в добрые и отзывчивые глаза Завитка, тут же остыл. – Слушай, Чёрные Ухи, давай с тобой дружить! Ты мне понравился!
А ты вовсе и не страшный, а очень даже наоборот! – признался Завитуля. – Пойдём, я тебя познакомлю с Михой и с поэтами Мышонком и Жаворонком!
Я же не хожу! – констатировал Ворон.
А я не летаю! – засмеялся кот.
Тогда поплыли! – пошутил Петрович…
Ворон и кот стали пожимать друг другу лапы-крылья…
За этим занятием их и застали Миха, Мышонок и Жаворонок. Вот это да! – квакнули они в голос. – Вы уже подружились?!
Радости не было предела. Шимон Воронович, сам отдал Михе его драгоценную штучку – дрючку. Тот в свою очередь, по очереди всех расцеловал. Завитка ещё и обнял…
С тех пор зажили в полном согласии славный мальчик Миха, Серое Ушко поэт, скрипач у которого всё ещё впереди и Завиток Черномырденький.
Все птички живущие по соседству, по просьбе Жаворонка и Ворона Вороновича, очень часто устраивали незабываемые представления. Они рисовали в небе всевозможные фигурки. Всем очень нравились эти импровизированные представления.
Миха любил мысленно соединять птичек в небе и получались рисунки…
Иногда к ним прилетали Жаворонок Чистое Горло Поэта и Ворон Воронович Шимон Петрович, про кличку Секнм Башка, все давным-давно забыли.
Серенькое Ушко, как обычно, аккомпанировал на скрипочке, а все -исполняли Торжествующую Великую Песнь Жизни:
Как прекрасно жить на свете,
На танцующей планете!
Там, где взрослым, там, где детям,
Солнце ярко-ярко светит.
Где нет зависти и злости,
Где друг к другу ходят в гости,
Где цветёт и крепнет дружба!
Что еще" для счастья нужно?!
ВСЁ!
Нет, не всё!… С тех пор Михаэльчик ещё больше полюбил своего пушистенького Завитка, а Черномырденький привязался, – больше не бывает! – к своему серенькому, но Великому Скрипачу, и в своей мисочке всегда оставлял лакомство для Серенького Ушка.
