– Почему я никак не могу забыть его? – спросила она себя. – Я должна его забыть. Ведь он забыл меня!
Измученная тревожным сном и мыслями о Йене, Талия поднялась с постели и стала метаться по комнате, словно загнанная в клетку тигрица. Потом, со злостью сцепив зубы, выхватила из сундука у кровати шаль и накинула на плечи. Ей необходимо пройтись, чтобы развеять тревожные мысли. Она выйдет на улицу и будь проклят любой из людей Пола, если он попадется ей на пути! В каком-то смысле она – пленница. Но ведь она не заперта в своей комнате!
Медленно приоткрыв дверь, Талия выглянула в тускло освещенный коридор, посмотрела по сторонам, но никого не увидела. Все шло так, как и предполагала девушка. Пол оказался слишком самоуверенным человеком, раз оставил ее без охраны. Он знал, что его угрозы прочно закрепились у нее в голове, а это – надежное средство, чтобы удержать Талию на ранчо.
Ах, если бы не эти угрозы!
Выйдя босиком из комнаты, девушка беззвучно прошла по коридору и спустилась по лестнице на первый этаж, затем подбежала к двери и распахнула ее. На мгновение Талия задержалась на пороге. Луна и звезды над головой заворожили девушку…
* * *
В кромешной темноте двигались двое мужчин, пробираясь вдоль ограды, окружавшей пастбище.
– Беркут, Хэтуэй действует нам на руку, – сказал Йен, привязывая жеребца к ограде. Парень видел, как Пол со своими людьми на хорошей скорости удалялся от ранчо. – На что, спорим, что этот мерзавец поднялся не на доброе дело? Что еще можно делать в столь поздний час?
– Беркуту ехать за ним? – сердито спросил туземец, привязывая свою лошадь рядом с жеребцом Йена. – Мое копье быстро сразит его!
– Нет, Беркут, – ответил Йен, сверкнув глазами. Он мягко положил руку на твердое плечо друга. – Мы устроим все так мирно, как это только возможно. Убив Хэтуэя, мы убьем страх многих людей, я уверен. Но потом ты станешь затравленным зверем.
– Пол Хэтуэй – нехороший человек, – спокойно сказал Беркут. – Он убил много моих людей, когда пришел на мою землю.
– Беркут, так поступали многие белые переселенцы, – ответил Йен, мысленно возвращаясь к тем кровавым расправам, с которыми он столкнулся, когда впервые приехал в Австралию после окончания колледжа в Америке. Его до сих пор тошнит от воспоминаний о расчлененных телах, покрытых пожирающими их мухами и другими насекомыми…
– На земле моего племени пасутся овцы Пола Хэтуэя, – настаивал Беркут, – этим вечером он говорил довольно понятно по-английски, в нем разгоралась злость. – Мое племя теперь загнано в угол! Пища закончилась, и у нас осталось два выхода: убивать овец, рискуя умереть от болезни, называемой белыми людьми «моровой язвой» или захватывать территории других племен в поисках пищи и быть убитыми за посягательства на чужие владения.
