– Да нет уж. Я, конечно, разделяю твои чувства, но хорошо, что мы теперь предупреждены, – возразил Жека. – Главное, денег раздобыть.
– А счета-то заблокировали, гады! У меня ж порядком накопилось за время работы корректором. Знают, с чего начинать травлю, сволочи, – скривился Игорь.
Санек осмотрел компанию хитрым взглядом и заявил:
– Думаю, я найду деньги…
Санек вытащил из-за пазухи мобильник и набрал какой-то номер.
– Але, Танюш, приветик… Ага, я… Ну а я как я рад тебя слышать! Разве так уж давно? Ну, прости, совсем с делами зарылся. Ты ведь понимаешь… Может, встретимся сегодня? Ага. Да. Буду. Ну, ты ведь знаешь, как я это люблю… Ага…
Санек сложил трубку и с усмешкой подмигнул приятелям.
– Все будет путем. Завтра утром сможем убраться отсюда…
Жека понимающе хмыкнул:
– Что, состоятельная подружка?
– Что-то типа того. Ну, я пошел. Созвонимся.
– Ты, смотри, осторожнее, – криво улыбнулся Игорь. – А то я тоже вон домой сходил…
Санек в ответ только рассмеялся и быстро пошел по пустырю прочь.
-6-
Плазменная панель странно смотрелась на древней бревенчатой стене. Где-то в сарае стрекотал японский генератор, приносящий электричество в единственный дом в этом селении. Да уж, трудно совместить в гармонии пресловутую «подлинность», которую с таким трудом находишь в диких закоулках страны, и стремление к комфорту.
А что? Комфорт он вполне заслужил годами каторжной работы и нервным напряжением, когда не знаешь – вырвешь ли у судьбы еще один миллион, или тебя взорвут ко всем чертям по пути на работу вместе с машиной и бесполезной охраной…
Подлинность… Ему и в голову не пришло бы искать этого ставшим модным деревенского отдыха, если бы не возникший вдруг смертельный ужас перед столицей.
Там он давно уже не чувствовал себя в безопасности. Туманные намеки, информация друзей из спецслужб, собственное чутье – все говорило о кружащей вокруг старухе с косой. Или, в лучшем случае – о казенном доме, который с некоторых пор гостеприимно распахнул объятья миллиардерам… Хотя… Разве это лучше?
Но последние события оборвали оставшиеся ниточки, на которых держались еще его невозмутимость и самообладание.
Феликс полулежал в плетеном кресле, под теплым шотландским пледом. Он посасывал свежевыжатый яблочный сок – из местных мелких и кислых яблок – и смотрел, как где-то далеко кувыркаются в волнах беспечные дуры топ-модели…
Внезапно нахлынула ярость. Феликс со звериным рыком швырнул стакан в серые бревна. Он вскочил, сбросил плед на пол и в сердцах пнул его ногой. Нога запуталась в шерстяных клетках, несущих символику неведомых шотландских кланов.
