Ответом было молчание. Задержанные не спешили выражать ни радости, ни горя. То ли не верили, то ли – чем все тот же черт не шутит! – и впрямь были связаны с покойным Янисом. Или, что гораздо проще, считали, будто имеют дело еще с одной бандой, еще более безжалостной, чем предыдущая. Социалист так и вообще зыркал на погоны с явной злобой, а вот в глаза не смотрел. Боялся.
– Сами-то кто? – опять спросил Сухтелен.
Может, с этого стоило начать, но не убегут же!
– Местные мы, – покосился лавочник, и остальные согласно загалдели.
– А оружие зачем?
– Так ведь банда! – заявил один из мужиков.
– Вы что же, с ней воевать собрались? – вступил в разговор подошедший Раден.
Слышавшие это солдаты невольно захохотали. Пусть обстановка не очень располагала к веселью, однако очень комично было представить эту разношерстную кучку в виде бравых вояк.
– Ну-ну, – покачал головой Сухтелен.
Он достал папиросу, чиркнул спичкой, но последняя сразу потухла.
– Черт! – выругался гусар.
Раден без тени подобострастия протянул подполковнику зажигалку.
– Вы что, так с оружием при банде и ходили? – небрежно осведомился барон, пока Сухтелен прикуривал.
– Походишь при них с оружием! Враз в распыл пустят! – Глаза лавочника продолжали перебегать с одного предмета на другой.
– Тогда откуда оно у вас? – продолжил расспросы ротмистр.
– Хто опосля ухода банды подобрал, а у кого и заховано было, – отозвался тот самый мужик, который говорил насчет банды.
– Тогда какого черта раньше не доставали?! – внезапно вспылил Сухтелен.
Ответом было молчание. Неприятно сознаваться в собственной трусости, и в то же время любое оправдание – это лишь завуалированное признание в ней.
– Ваше благородие, кони готовы! – Рослый унтер, шедший с бригадой с самого начала, подошел к подполковнику уставным шагом и четко вскинул руку в приветствии.
– Сейчас отправимся, – кивнул ему мгновенно успокоившийся Сухтелен и вновь повернулся к жителям: – Пассажиры где? Что с ними?
Рассказ Орловского о том, как банда снимала с поездов людей, давно не давал ему покоя.
Пленники замялись, стали переглядываться, кто со страхом, кто просто смущенно. О ком идет речь, они поняли сразу и теперь ждали, кто решится ответить.
– Порешили их бандюганы, – наконец выдохнул лавочник.
– Когда? – Сухтелен внутренне был готов к подобной возможности, но все равно внутри у него похолодело.
– Да, почитай, кажинную ночь энтим и занимались, – вновь встрял давешний мужик. – Все пакгаузы были трупами завалены.
