– Зачем? – поразилась Ллиу-Лли.
– Чтобы получилась чалма из полотенца.
– Зачем?
– Что «зачем»? Так надо. Так все делают.
– Госпожа, я не понимаю. Это что, ритуал хорошей погоды?
Белая Ллиу-Лли взяла шефство над бывшей Матерью Костей. Они даже халатики выбрали одинаковые: белый и одуванчиковый.
– Так надо, малышки. Идите, вымойтесь хорошенько, – Торнадя по-матерински расцеловала своих подопечных. – Лёгкого вам пара.
Рунари послушно отправились в санитарный блок. Счётчица грустно смотрела им вслед.
– Торнадя, – окликнул я её.
– Аюшки?
– Что ты им сказала? О паре?
– Это для женщин, Андрюша. Старинное напутствие перед мытьём.
– И что оно означает?
– О-о, дружок, тут хитро всё. «Пар» – это уважительное от слова «парень». Не паренёк, не парниша, не парничок какой. Серьёзный человек. Тот, с кем можно стать парой.
– Хм… Помню. «Пашня под паром». А лёгкий?
– Лёгкий – значит, на характер лёгкий, покладистый.
Интересно. Какое знание лингвистики. А ведь всего лишь счётчица.
Торнадя взяла меня за руки.
– Беда у младшенькой, сердцем чую. Дружки её молчат, да я вижу. Что-то они с нею сделали нехорошее. Ты помоги ей, Андрюша, ладно? Ничего не обещай – просто помоги, если сможешь.
– Хорошо. – Я не удержался, спросил: – Торнадя, а как тебя по-настоящему зовут?
– Торнадей и зови, – улыбнулась она. – Чем плохое имя?
– Тяжело быть счётчицей?
– Ох, Андрюша… Умным это горе горькое, хуже не придумаешь. Умным бабам всегда тяжело. А я – Торнадька-дурочка. Чего с меня взять?
Уходя в свою каюту, она обернулась:
– За Асмикой приглядывай и Томом. У них своя игра. Тебе в ней не поздоровится, понимаешь?
И ушла в свою каюту. Ничего нового она не сказала. Что Асмика темнит, я давно догадываюсь. У меня девять окраинников, и каждый – загадка.
Я похромал в кают-кампанию. Порка кинетической плетью даром не прошла: я еле волочил ноги. По пути я заглянул во второй санблок. За дверью шумела вода, и Асмика напевала какую-то восточную песенку. Уже вернулась, оказывается.
Интересно, когда? Скорее всего, Джассер её заметил и прогнал обратно в модуль.
В кают-компании я оказался не один. За столиком сидела Гибкая Тири. С первого взгляда было ясно: плохо ей. Она даже не переоделась – просто накинула поверх спрей-комбинезона уродливый балахон и всё.
– Можно с тобой посидеть? – спросил я.
Рунари вздохнула и чуть отодвинулась, давая мне место. Глаза её покраснели. На щеках поблескивали мокрые дорожки от слёз.
– Ученица ещё не знает? – спросила она.
