Таким образом, знакомство с трудами Кеплера в 1912 году превратило меня в поклонника астрологии. Довольно долго я это считал небольшим отклонением от избранного пути, что нередко бывает в юности. И все же я уже никогда не смог от нее отказаться.
Меня можно считать выходцем из среднего класса, я из семьи потомственных ганзейских купцов, всегда предпочитавших честную коммерцию, чьи интересы замыкались на портовых доках и международной торговле Гамбурга. Приливы и отливы, спуск на воду кораблей, морские путешествия и прогулки на яхтах по Альстеру и Эльбе составляли фон моего детства. В самой атмосфере портовых городов есть что-то необычное, и мне в том мире нередко доводилось слышать рассказы моряков и путешественников о необычайных приключениях, от которых воображение настраивалось на что-то странное, даже сверхъестественное. Предсказатели, ясновидцы и медиумы всегда составляли заметную прослойку в гамбургском обществе. И я, возможно, еще с детских лет был предрасположен признать существование неких особых законов, влияющих на наши жизни и даже ими управляющие.
Но тот оккультный отзвук в моем окружении никогда не был преобладающим. Характеризуя город в целом и мою семью в частности, следовало бы говорить о нарочито трезвой и подчеркнуто традиционной закваске, присущей ганзейским деловым кругам. Поэтому неудивительно, что мой отец решил вырастить коммерсанта. По окончании школы он устроил меня в солидную гамбургскую фирму, занимавшуюся экспортом-импортом. Вне всяких сомнений, он это сделал из лучших побуждений, фирма вполне подходила для моего обучения коммерции. Пройдя такую школу, я бы смог, когда настало бы для этого время, взять в свои руки дела нашей собственной фирмы. Однако отец не учел моего глубоко отвращения к торговле. И вместо того, чтобы занять свой неоплачиваемый пост практиканта, я сбежал в глухую деревню, служившую тогда прибежищем для художников, чтобы воспользоваться наставлениями своего старого учителя Пауля Лихтварка, побуждавшего меня посвятить жизнь искусству. В конце концов мое упорство победило, и после многих месяцев споров отец неожиданно уступил. Он разрешил мне записаться в новый Ганзейский институт изобразительных искусств, согласившись платить за мое обучение.
Когда же год спустя я показал свои рисунки, акварели, скульптуры и маски директору Гамбургской школы искусств, он предложил мне поступить в один из классов этой школы. Там я работал под руководством Иоганна Боссарда и научился от него многим полезным приемам. Но вскоре у меня возникло ощущение, что в этих классах я ничего не получаю, и я перестал посещать школу, всецело отдавшись собственному творчеству.
