Мальчишкой я частенько играл с ребятами в первую высадку на Луне. Потом, когда пора романтики прошла, я начал обдумывать практические способы добраться до Луны. Но мне в голову никогда не приходило, что когда-то я попаду сюда, запертый в карцер, как мышь в коробку, откуда ей ничего не видно.
Единственным доказательством того, что я и вправду на Луне, был мой вес. Высокую силу тяжести можно имитировать где угодно при помощи центрифуг. Другое дело – низкая. В земных условиях можно добиться ослабления ее лишь на несколько секунд – во время затяжного прыжка с парашютом, или когда самолет ныряет в воздушной яме.
А если ослабление силы тяжести чувствуется постоянно, вывод один – вы не на Земле.
На Луне я должен весить немногим более двадцати пяти фунтов. Примерно таким я себя и чувствовал – вполне способным пройти по газону, не примяв травы.
Я пришел в такой восторг, что забыл и его, и трудное положение, в котором мы очутились; носился кубарем по всей каюте, наслаждаясь волшебством полета, отлетая от стенок и изрядно стукаясь при этом головой в потолок, а потом медленно, медленно, медленно опускаясь на пол. Крошка, присев на корточки, пожала плечами и улыбнулась краешком губ рассчитанно снисходительной улыбкой. «Старый Лунный волк» – со стажем, большим, чем у меня, на целых две недели.
У слабой силы тяжести есть свои отрицательные стороны. Между ногами и поверхностью нет никакой силы сцепления. Мышцам и рефлексам приходилось усваивать то, что я давно уже усвоил разумом: уменьшение веса отнюдь не связано с уменьшением массы и инерции. Чтобы изменить направление даже при ходьбе, надо всем телом наваливаться в нужную сторону, но и при этом, если нет силы сцепления (а где ее взять ногам в носках на гладком полу?), ноги вылетят из-под вас сами.
Падение при одной шестой силы тяжести боли не причинило, но Крошка хихикнула. Я сел и сказал:
– Смейся, смейся, гений. Что же тебе не посмеяться, в теннисных-то туфлях.
– Извини, пожалуйста. Но ты так смешно висел и хватался за воздух – прямо как замедленная киносъемка.
– Не сомневаюсь, что смешно.
– Я уже извинилась. Слушай, можешь надеть мои туфли.
Взглянув на ее ноги, а потом на мои, я только усмехнулся.
– Вот спасибо!
– Ну, можешь задники отрезать, или еще что придумать. Меня это не смутит. Меня вообще ничто и никогда не смущает. Кстати, где твои туфли?
– Где-то в четверти миллиона миль отсюда, если, конечно, мы не сошли не на той остановке.
