Пока Фукс возился у запертой двери, комиссар Гард, облокотившись о перила, рассеянно наблюдал за тем, что происходит на лестничной площадке. Картина была привычной: там волновались жильцы, возбужденные приходом полиции. Их удерживали на почтительном расстоянии два агента, которые действовали с такой серьезной решительностью, как будто именно от них теперь зависела судьба расследования.
Внимание Гарда неожиданно привлек один жилец, пожалуй, самый нетерпеливый в толпе. Он уже предпринял несколько отчаянных попыток прорваться ближе к двери, что-то объясняя агентам и жестикулируя правой рукой. Это был пожилой человек, худой и костлявый, в махровом халате, полы которого то и дело распахивались. Агенты, не меняя выражения лиц, что-то отвечали ему — вероятно, «не ведено» или «нельзя» — с тупым лаконизмом, свойственным одной лишь полиции.
Сделав знак Таратуре, Гард глазами указал ему на человека в махровом халате. Помощник с полувзгляда понимал комиссара, и через секунду махровый халат уже был по эту сторону границы. Не дожидаясь вопросов, он первым делом и не без гордости сообщил, что именно ему полиция обязана своим приездом. В подтексте это должно было означать, что теперь полиция напрасно не желает признать его право находиться в центре событий.
Фукс еще колдовал у двери, а потому Гард располагал некоторым временем. Он не стал прерывать жильца, хотя, впрочем, тот и сам не собирался давать Гарду передышки. Азартный жилец сразу признал в нем «главного», хотя Гард был в обычном гражданском костюме, состоящем из серой пары, в мягкой серой шляпе и в плаще, который он сразу же по приезде снял и держал теперь на сгибе левого локтя. Но, очевидно, что-то специфическое было в его лозе, взгляде, спокойно и достойно приподнятой левой брови, во всем его облике и манере. Это специфическое выражение не было свойственно Гарду в обычной обстановке, оно волшебным образом появлялось лишь при исполнении служебных обязанностей, и Гард знал об этом, хотя и предпринимал иногда попытки сохранить цивильное «я» в служебные часы — увы, безуспешно.
Закурив сигарету. Гард покорно слушал человека в махровом халате. Тот говорил:
— Я только прилег, как вдруг слышу сквозь сон треск! Типичный осенний удар грома по двенадцатому разряду! Рвущееся полотно! Вы понимаете? И это — весной! Между тем готов провалиться сквозь землю, что в это время года гром бывает лишь шестого разряда, в крайнем случае не выше седьмого…
