А костяные шары поражают безвольной
Мягкостью, словно подгнившие фрукты.
Милый мой мальчик, дитя молодое,
Станут могилы плеваться телами,
Вскроются шкафчики бледных сирот,
И позвоночники книг распадутся,
Сгниют корешки, а из тучной истомы
Выплывут фразы и буквы повиснут.
Грешные души исторгнутся Адом:
Будут сочиться в комнатах старых
Меж половиц дорогого паркета -
Тут мы увидим порочного дядю;
Дико худой, в пропотевшей рубашке,
С бледной улыбкой в измученном лике
Выйдет, скрипя иссушенным коленом
И потирая лысеющий лоб.
Всех нас обнимет, поест для начала,
Как возвратившийся из заключенья,
Ну а потом все расскажет подробно:
Все о мученьях, все о скитаньях,
Об изнурительных каверзных тропах,
Где он блуждал в нескончаемой Ночи…
Рая откроются дальние двери,
Души оттуда изыдут толпою -
Нежны улыбки, ласковы взоры,
Кружево зонтиков над головами
(Им заслонятся от грубого солнца
Этого жесткого бренного мира).
Тут мы увидим добрую тетю -
В синей беретке, в белых перчатках,
С милой улыбкой на тающих щечках,
Нам привезет золотистых орешков,
Яблочек райских, сморщенных, тихих,
Триста сортов утонченного сыра,
Двести бутылок вин неземного
Вкуса и запаха, сладкий пирог,
Птиц говорящих, ручных и разумных
С древнееврейскими именами,
Кошечек двух белоснежных, двенадцать
Белых мышей с голубыми глазами,
Двадцать рулонов небесной бумаги,
