Есть пять первоначальных чувств, каждое со своим собственным языком: осязание, обоняние, зрение, слух, вкус. Надо научиться жить одними ими. Ими выслеживать добычу, распознавать болезни и понимать стоящего рядом, любит ли он тебя, честен ли или, наоборот, враг.
Он вспоминал так любимую им охоту. Сидишь с ружьем в засаде, и вот напарник показывает тебе глазами на раздвигающего кусты зверя - и не надо никаких слов. То, что видит он, видишь и ты, а когда вы уйдете, все это кончится, но беды тут нет. Будет другой зверь и другая птица, другое дерево и другая трава.
Слово, думал Ленин, рождено желанием передать другому то, что он не видел глазами, не трогал рукой, не чуял ноздрями. Как при социализме, сделать мир равным для всех и каждого. Но разве это нужно? То же и с мыслями. Но когда человек понимал другого человека?.. Конечно, думал Ленин, у слов немало достоинств, и нам казалось, что они перевешивают. Ими худо-бедно можно было сохранить то, что мы панически боялись забыть. Страхи наши не были пустыми. Беда в другом - слова оказались плохим инструментом. Грубым и неумелым. И вот однажды, отчаявшись приспособить слова к миру, мы деятельно и даже с восторгом стали сам мир упрощать и подгонять к словам.
Ленин был из вождей этой подгонки, но знал, что его болезнь - не наказание, наоборот, она - знак скорой свободы. Пройдет год, два - и мир избавится от слов, снова сделается таким, каким был при сотворении. Теперь он часто видел его - огромный, светлый - словно в полдень заливной луг. А на нем - радостные люди, невинные, лепечущие, будто вчера родившиеся младенцы.
Урок № 3
Ленин и врачи
На первом, посвященном медикам уроке, Ищенко говорил: Ленин скончался двадцать первого января двадцать четвертого года после почти двухлетней болезни (самые тяжелые приступы двадцать пятого-двадцать седьмого мая двадцать второго года и десятого марта двадцать третьего года), но все это время он отнюдь не был полутрупом, растением, он отчаянно боролся. И мы обязаны знать, ради кого и ради чего. Медицинская карта, воспоминания пользовавших его профессоров и Крупской могут тут многое прояснить.
В ноябре двадцать второго года Ленин последний раз был на людях, на четвертом конгрессе Коминтерна в Доме Союзов читал отчетный доклад. Говорил по-немецки. Когда забывал слова, подстегивал себя пощелкиванием пальцев. Рядом с трибуной стояла целая группа партийцев во главе с Колей Бухариным, как бы “скорая”. Тот же Бухарин вспоминал, что когда Ленин кончил выступать и они, взяв под руки, повели его за кулисы, под шубейкой от напряжения он был весь мокрый, рубашка - хоть выжимай. Несмотря на холод, со лба тоже капает пот, а глаза так запали, будто их и нет.
