— Меня, как вы понимаете, при этом не было. Но что у него ужасные, мучительные судороги были — это сразу видно по лицу, по рукам. Он пытался звать на помощь: телефон валялся на полу, скатерть со стола сдернута. Нет, смерть от сердечного приступа отнюдь не всегда скоротечна и безболезненна.
Доктор Шнайдер заметил, что мне не по себе. Но, видимо, списал это на обычное волнение невесты.
— Пойдите лучше подышите свежим воздухом, — посоветовал он.
С тех пор как я стала жить в двух шагах от шветцингенского замка, я полюбила замковый парк как свою вотчину. Я часто сиживала на скамейках тамошнего летнего театра и читала, устраивала себе пикники возле искусственных руин, наслаждалась одиночеством в «мечети» или, устроившись на скамейке у самого берега, кормила в пруду уток. В день свадьбы мне так хотелось рука об руку прогуляться с Левином по парку, и вот вместо этого я торчу тут одна перед знаменитым каменным сфинксом, который, подобно всем сфинксам на свете, с безмолвной улыбкой таращится на меня взглядом большой хищной кошки. Если кто и вернет мне присутствие духа, то только не он, а вот эти древние деревья, птицы и, возможно, даже дурацкие золотые рыбки в воде. Минут десять спустя я вполне овладела собой. Итак, отныне я официально, по документам, Элла Морман-Грабер, все будут звать меня, конечно же, по мужу «госпожой Грабер» и, значит, то и дело напоминать мне о покойном. Значит, придется к этому привыкнуть.
Хотелось вернуться к гостям по возможности незаметно, просто смешаться с беззаботной толпой танцующих и самой пуститься в пляс. Стараясь избегать широких, как по линейке разбитых аллей, я побрела обратно к замку глухими тропками в тени густых деревьев и шарообразных кустов самшита. Парк в этот час отнюдь не был безлюден — помимо запоздалых туристов бродили здесь и наши гости, пожелавшие размять ноги после возлияний, еды и танцев. Проходя мимо скамейки, на которой часто сиживала в одиночестве, я в который раз отметила, что укромное это место просто создано для влюбленных. Скамейка оказалась занята. Я заслышала голоса и замерла за кустами, не поверив собственным ушам. Да, на скамейке сидела Марго. И совсем не с Дитером; с ней был Левин.
Мне опять чуть дурно не сделалось. Эти двое сидели на скамейке, тесно прижавшись друг к другу, и что-то горячо обсуждали.
— Ну хорошо, хорошо, — сказал Левин. — Будь по-твоему, она и впрямь похожа на жесткошерстного фокстерьера, но зато она исполняет все мои прихоти, этого не от всякого фокстерьера дождешься.
