— Я застрелила полицейского.
Вообразив себе, как эта мымра очкастая берет на мушку полицейского, я не могу сдержать улыбку.
— Надо справиться у Фрейда, что бы это значило, — замечаю я.
В отличие от меня госпожа Хирте в клинике лежит не в первый раз. Несколько лет назад у нее была операция на кишечнике; она, впрочем, неколебимо убеждена, что именно тогда рак был окончательно и бесповоротно изгнан из ее организма. Ее анализ на гистологию пока не пришел, но не думаю, что врачи станут скрывать от нее правду. Глядя на ее жуткую худобу и желтоватую бледность, не нужно быть специалистом, чтобы поставить диагноз.
— Так на чем я вчера остановилась? — спрашиваю я как бы невзначай.
Она смущена.
— Кажется, там, где речь зашла о диете для дедушки, — бормочет она.
— Ну и чудненько, — говорю я. — Итак, дед умер.
Более чем откровенная реакция Левина на дедовское завещание заметно охладила мои чувства к нему. По дороге от нотариуса он, видимо, это понял.
— Что случилось? — спросил он. — Почему ты так немногословна? Радуйся: пришла, можно сказать, с улицы и вон какой куш сорвала.
Я отнюдь не считала все проделанное нами игрой и тем более не чувствовала себя счастливой победительницей. «Ну погоди, принц мой ненаглядный, — подумала я, — так просто я тебе не дамся».
Разумеется, он уже минуты через две поинтересовался, когда у нас свадьба.
— Не знаю, — холодно ответила я.
— Теоретически у нас полгода времени, — сказал Левин, — только вот Дитер не сегодня-завтра объявится, так что стоит поторопиться.
— К чему такая спешка? — возразила я. — Продай свои акции или «порше», и ты вполне можешь с ним рассчитаться.
У Левина отвисла челюсть.
— Вот оно что, — проговорил он, — я, значит, выкладывай бабки, а ты будешь прохлаждаться на моем наследстве?
— До свадьбы мне не принадлежит ни гроша, — заявила я, — и ты прекрасно это знаешь. Как и то, что за деньгами этими я не гонюсь.
Левин уставился на меня как на совсем чокнутую.
— Ты хочешь сказать, что я тебе больше не нужен, а наследство пусть горит синим пламенем? Послушай, можно ведь сразу же развестись, глупо, если все это Красный Крест заграбастает…
— Ничего не имею против Красного Креста, — холодно заметила я.
Левин рассмеялся.
— Шутить изволите, — сказал он и потянулся меня обнять.
Я оставалась бесчувственной, как статуя.
— Мой совет: до обрученья не целуй ее… — процитировала я.
Этот намек он понял сразу.
— Свадьба через неделю! — воскликнул он бодряческим тоном, но я все равно продолжала дуться.
