Прямо посреди улицы я чуть не взвыла от ужаса.
Этой ночью, лежа друг подле друга, мы не могли уснуть — каждый ворочался и мешал другому. Вдруг я встала и начала одеваться.
— Поднимайся, Левин, поедем обратно, еще не поздно все исправить! — скомандовала я.
Даже не пойму, что в итоге помешало мне осуществить задуманное — то ли его нежности, то ли моя усталость?
В восемь утра начиналась моя смена в аптеке. Левин обещал мне позвонить, как только получит какое-нибудь известие из Фирнхайма. Сам он поднялся позже обычного, поиграл в саду с котом и сходил к почтовому ящику за газетой, не забыв вежливо поздороваться с соседями.
— Уж не собрались ли вы заболеть, Элла? — сказала мне шефиня. — На вас прямо лица нет.
Пришлось сказать ей, что у меня как раз начинаются критические дни и я, мол, от этого всегда просто труп. При последних словах я вдруг поперхнулась, побледнела и стала хватать ртом воздух не хуже астматика.
Шефиня недовольно покачала головой.
— Отправляйтесь-ка лучше домой, милочка, — посоветовала она. — Больной аптекарь способен только покупателей отпугивать.
— Да со мной правда ничего особенного, — уверяла я ее. — Если не возражаете, я просто прилягу минут на десять в задней комнате.
Это время я потратила на то, чтобы как следует подкраситься. На часах было уже около одиннадцати. Может, после стольких лет хранения яд и вправду утратил силу? Как я этого желала!
Не успела я, с косметическим румянцем на щеках, снова встать за прилавок, как зазвонил телефон. В трубке раздался каменный голос Левина:
— Вынужден сообщить тебе печальное известие: дедушка умер. Видимо, я еще позвоню тебе попозже, а сейчас срочно еду в Фирнхайм.
Поскольку начальница была рядом, я таким же неестественным голосом отвечала:
— Боже мой, какой ужас! Когда это произошло? Это экономка тебе позвонила?
— Нет, сам врач. Ладно, пока!
— Случилось что-то? — спросила любопытная шефиня.
Я кивнула.
— У моего друга умер дедушка. Правда, он был уже очень старенький и больной, так что этого следовало ожидать.
— Может, вам все-таки уйти пораньше? — спросила она.
— Нет, спасибо, правда не нужно.
Левин, однако, больше не звонил; работала я просто ужасно, то и дело совала лекарства не на свое место и даже забыла послать на дом одной старушке срочный заказ. Но из аптеки я вышла, только когда закончился рабочий день, и ни минутой раньше.
Дома не было ни души. В восемь наконец зазвонил телефон. Я кинулась к нему, но это была Дорит.
