— Она напугана. А я не знаю, как ей помочь. Может, ты знаешь?
— А развестись она что, не может?
— По-моему, она боится, что тогда он ее вообще убьет. Не лучше ли ей дать ему немного денег, и пусть катится.
— А твой дед знает, что она замужем?
— Да нет, он не спрашивал никогда.
Левин нервно расхаживал взад-вперед по моей комнате. Ему явно не давало покоя еще что-то.
— Послушай, а тот яд — ты его выбросила? — спросил он наконец.
Я посмотрела ему прямо в глаза.
— Как я понимаю, ты его не нашел?
Он взвился.
— Думаешь, мне приятно вечно зависеть от твоих денег? А старик только небо коптит, ему все равно помирать, не сегодня, так завтра.
— Выражайся, пожалуйста, яснее: какое все это имеет отношение к яду?
— Элла, ты очень хорошо знаешь, что я имею в виду. Я придумал совершенно безопасный способ. Мы бы враз избавились от всех наших забот. Зажили бы в роскошном доме, я открыл бы в Фирнхайме практику, особо утруждаться нам бы тоже не пришлось, денег на путешествия и увлечения сколько угодно — ну скажи, разве тебя это не прельщает?
Я была в ужасе. С трудом выговорила:
— Замечательная мечта, она может осуществиться и без убийства.
— Да какое убийство! Острая сердечная недостаточность, домашний врач прекрасно знает, что старик в любую секунду перекинуться может.
— Вот и подожди, пока он сам умрет.
— Да не могу я ждать. У меня долги.
Как выяснилось, «долги» — это не мои деньги за его «порше». Оказывается, муж Марго его шантажирует.
— Он меня просто укокошит, если своего не получит.
Я почувствовала, как почва уходит у меня из-под ног. Левин, этот студентик из добропорядочной семьи, первый мой возлюбленный, с которым я даже связывала брачные планы, — и замешан в каких-то темных делах, о которых я и расспрашивать-то боюсь. Я разревелась.
Левин обнял меня, стал целовать, успокаивать. Когда наконец я перестала прятать лицо в его промокшей от моих слез рубашке, я обнаружила, что вид у него тоже совсем невеселый.
— Послушай, — всхлипнула я, — давай начнем все сначала, с нуля. Я просто забуду все, что ты мне только что сказал, а ты вернешь деду столовое серебро и украшения.
— Чтобы он точно знал, что я их стибрил, он-то думает, что это сделала предшественница Марго.
— Просто сознайся и попроси прощения.
— Ага, и он лишит меня наследства.
— Нет, если честно покаешься, он простит.
— Ни в жизнь. Но раз уж ты так настаиваешь… Где эта дребедень?
Я встала, вынула из шкатулки золотую цепочку с кулоном в стиле модерн, браслет с зеленой эмалью, брошь в виде змеи, потом принесла из кухни большую салатную вилку, разделочный нож, прибор для рыбных блюд и изящные чайные ложки. Несколько вещиц я, возможно, забыла, но остальное лежало перед Левином на столе.
