Резцов - отличный столяр и прекрасный хозяин. У него хорошие огороды, пятнадцать штук скота, - он разводит скотину и продает в казну. И, главное, все это нажито, действительно, своим трудом и бережливостью.
Резцов пришел в каторгу на семь лет за убийство в драке, окончил поселенчество, теперь крестьянин...
Захожу в избу - чисто. Веет зажитком.
Резцов, молодой еще человек, производит странное впечатление.
Не то что больной, - нет. А словно вот-вот свалится. Такие лица бывают у людей, проводящих бессонные ночи, - у людей с измученными, издерганными нервами.
- Здравствуйте, Резцов. Пришел посмотреть, как вы живете-можете.
- Милости просим, барин. Живем ничего. Бога гневить не стану. Огороды есть, работников держу троих, скотина... Вот, Бог даст, все продам, на материк поеду...
- Как на материк? Да ведь у вас и тут хозяйство идет, сами же говорите, - слава Богу, столярничаете.
- Ну, это что! Какое здесь мастерство? Поселенцам столяр не нужен, а господа в тюрьме все себе делают задарма.
- Ну, скот у вас, хозяйство.
- А Бог с ним и со скотом и с хозяйством. Только бы отсюда выбраться.
- Да почему ж, наконец?
Резцов вздохнул.
- Жить здесь страшно. Жуть, оторопь берет. Вы избу по соседству изволили видеть, - заколочена? Писарь тут жил с сожительницей. Деньжонки были... Недели две тому назад произошло. Утром смотрим, что он на службу не идет? Зашли, а он - мертвый, и кругом лужа крови. Зарезали. Сожительница же и подвела. Тут не токма что за деньги, - за двадцать копеек друг дружку режут. Только и слухов, что там зарезали, там зарезали. Господ трогать не смеют, а своего брата - валяй, сколько влезет. Нет уж, ну ее с такой жизнью! Минуты спокойной не знаешь... Ночью - собака залает, вскочишь, оторопь берет, жутко, руки, ноги холодеют: уж не подходят ли? У меня тут как-то собака сдохла. Неделю потом не спал. Думал - отравили. А уж это примета верная, - отравят собаку, значит, "подойти" думают. Знают, что у меня есть деньжонки. Долго ли? Вон она тайга-то, убежал, - ищи там его. Нет уж, будет! Вот, как бы не она...
Резцов указывает на еле-еле сидящую за столом сожительницу, куда старше его; баба в последних градусах чахотки.
- Ежели бы не она, - минуты бы здесь не остался. Поправится немножко, продам все, за что ни попадя, и на ту сторону. Лучше уж в бедности, чем так-то!
- Плоховата у вас хозяйка! - говорю я Резцову, когда мы выходим из избы. - Вы бы ее к доктору.
- Ходит в лазарет! - со вздохом отвечает Резцов. - Тут доктор что! Тут доктор не поможет. При ней только сказал, что, мол, "поправится"! Где!
