И поселенья встречаются все крупнее и крупнее. Величиной в хорошее торговое село.
И чаще на вопрос: "ну, как живете?" - слышится ответ:
- Живем кое-как. Лето только больно коротенько.
По пути попадаются волы, запряженные в плуг.
В каждом селенье найдете двоих, троих, а то и больше, зажиточных хозяев.
Это Тымовский округ, - картина среднего Сахалина.
Дальше начинается тундра, - "трунда", как ее зовут сахалинцы.
Колеса вязнут, еле ворочаются в торфяной массе.
Ямщик слез и идет рядом, чтобы легче было лошадям.
Двигаемся еле-еле. От лошадей валит пар.
Пахнет вереском. От его удушливого, тяжелого запаха, похожего на запах кипариса, начинает болеть голова.
Вся тундра сплошь покрыта его красными кустиками. Словно кровь запеклась.
Тундра и тайга. И снова ни звука. Только дятел простучит да кукушка прокукует вдали.
Тоска, ноющая, щемящая, забирается в душу. Чем-то безотрадным веет кругом.
И не верится даже, что где-то на свете есть Италия, голубое небо, горячее солнце, что есть на свете и песня и смех... И все, что приходилось видеть раньше, - все это кажется таким далеким, словно происходило где-то на другой планете, - кажется сном, невероятным, несбыточным.
Океан тундры и тайги. И в этом океане, как крошечные островки, кусочки твердой земли. На этих островках прилепились было поселья. Люди попробовали жить, побороться, - не смогли и ушли.
Унылые, брошенные поселья. Так до Онора.
А дальше уж совсем идет топь, трясина, по которой еще проезжают на собаках зимой и нет возможности пробраться летом...
За этой полосой начинается Корсаковский округ, - южный Сахалин.
Разнообразие лиственных древесных пород. Климат сравнительно мягче.
Здесь все же легче дышится, живется.
Если вы взглянете на подобную карту, весь юг Сахалина испещрен черными точками, - все поселья. Здесь все-таки можно стать ногой на твердую почву.
Здесь труд тяжелый - немножко окупается.
Здесь уж ранняя весна.
Тянут вереницами на север красавцы-лебеди.
Белая полоса тянется по морю версты на две от берега, словно молочная река, - идет, трется в водорослях, и мечет икру сельдь.
Птицы свистят и перекликаются в тайге.
Здесь все-таки жизнь, все-таки солнце, все-таки свет.
Вот вам картины Сахалина.
Здесь воздух напоен тяжелыми вздохами. Здесь в ночном крике птицы чудится стон. Здесь много пролито крови этими несчастными, которые режут друг друга из-за грошей.
Здесь что ни уголок - то страшное воспоминание.
Здесь все дышит страданьем. Здесь много было преступленья и труда.
