Помолчали, чаю попили с “Киевским” тортом и распрощались до следующего раза.
13
И тут начался террор.
Галя звонит каждый день и приходит к Берте с уговорами: езжайте на постоянное место, езжайте на постоянное место. Там вас Кляйн ждет и обеспечит. А тут вы с Виктором Александровичем зачахнете. У него свой интерес, чтобы домработница была. А Кляйн вас на руках носить станет, как обещал. Он, конечно, совсем пожилой, но здоровье у него отличное, не то что у Виктора Александровича.
Берта недоумевала от такой настойчивости.
А тут ей назначил встречу Генрих:
- Берточка, я тебе откровенно скажу положение. У меня тут перспектив нет. Меня даже на завотделением не ставят, потому что я еврей по паспорту. Ну какой я еврей? Я всю жизнь терплю за свой романтический порыв. А я еще относительно молодой человек. Мне хочется работать на ответственном посту. Ты поедешь в Германию, оформишь супружеские отношения с Кляйном, а потом нас с Галей вызовешь как ближайших родственников по статье воссоединения семей.
- А Виктор Александрович? - всхлипнула Берта.
- Он себе еще устроит судьбу. Не сомневайся. Я с ним уже поговорил. Он не против, только бы тебе было хорошо.
Берта согласилась.
Согласилась-то она согласилась, но у нее в душе поселилась такая мука, что не выражается словесно.
Виктор Александрович вокруг нее ходит на цыпочках:
- Берточка-Берточка! Берточка-Берточка! У тебя же всего два выбора, не десять и не двадцать. Это ж просто: или ехать, или не ехать. Как ты сама примешь решение, так и сделаешь.
Она смотрит на него - и не видит:
- У меня, наверное, давление подскочило. Вызовите “скорую”.
В больнице оказалось: гипертонический криз от высокого нервного напряжения.
Прибегает Галя в больницу:
- Берточка, как мы счастливы, что вы оклемались! Теперь сто лет жить станете нам на радость. Так что вы решили?
Берта кивает-кивает, а молчит.
- Берточка, вы дар речи потеряли? Вы ответить голосом не можете? Ничего, в Германии врачи квалифицированные, они вас в порядок приведут.
Берта опять молчит и кивает.
Галя ушла. На кровать к Берте подсела соседка, уже ходячая, взяла за руку:
- Вы совершаете серьезную ошибку, что не желаете ни с кем говорить. Я через такое прошла и теперь осознаю пагубность. Надо говорить, в себе держать - только хуже для всего. Если что хотите сказать - мне скажите, я за вас помолюсь. Вы крещеная?
Берта помотала головой.
- И ничего страшного. Вы в таком положении сейчас, что это значения не имеет. Вы, главное, основное говорите, хоть шепотом. Я не разберу - Господь разберет.
