- Вы еврэи?
- Евреи, - ответил Матвей Григорьевич и за себя, и за Берту.
- А говорылы, усих еврэив того. Повбывалы. По усий земли.
- Не всех, - возразил Матвей Григорьевич.
- А вы з откудова? - поинтересовался старик.
- Со Сталино.
- Знаю, то Юзовка. Багато там ваших положили?
- Много не много, а дочку мою убили. Мне хватило.
- Ага-ага.
Помолчали.
- Ну шо ш, живить. Хлопчик у вас хороший. Дай Боже, дай Боже…
И пошли себе, переговариваются:
- От бачишь, Остаповна, а ты говорыла, усих…
- Мовчи вже, дурэнь старый, я ж так сказала тоби, по сэкрэту, то ж мэни по сэкрэту Клавдя розповила… А ты аж зараз у облыччя. Нэззя ж так, трэба з подходом, по-людському.
Матвей Григорьевич устроился на мебельную фабрику. В особый цех, где трудились для начальства. Он сразу выдвинулся. Заказов полно, один другого почетнее.
В составе коллектива каждый выходной ходил разбирать завалы на Крещатике.
Первые разы возвращался счастливый:
- Берта, я когда камни сворачиваю и в сторону кидаю, мне кажется, я Цилечке воздух даю.
Потом, видно, физически надорвался и ходить перестал.
Ну, что сказать. Больной есть больной. Как его ни крути. К тому же выпивать стал. Со стариком с первого этажа. Василь Васильевич - ничего, привычный, а Матвею Григорьевичу плохо. Но как-то устраивался.
Надо сказать, что к Берте Матвей Григорьевич претензий не имел. По крайней мере, упреков не высказывал. И нежности она от него не видела.
Первое время мечтали о совместном ребеночке, но так, не то чтобы в умилении, а в рабочем порядке. А потом совсем сошло на нет.
Берта шила, Остаповна приводила заказчиц - соседок с улицы: по мелочи что пошить и серьезное.
Вообще-то Берте это было лишнее - денег Матвей Григорьевич, как мастер-золотые руки, получал много. Но и ей квалификацию терять ни к чему.
8
Так ли, сяк ли, а жизнь налаживалась. К 49-му году оклемались немного.
Генрих учился с отличием. В школе хвалили.
Как-то после родительского собрания учительница задержала Берту таким вопросом:
- Товарищ Зись, а что ваш мальчик на шее носит? Я сама видела, на веревочке. Конечно, не мое дело. Но ладанки всякие, крестики и прочее отвлекают. Это советская педагогическая наука давно доказала. А ваш Геня, когда волнуется, так за эту веревку хватается. И даже довольно страшно - как бы не задушился.
- Какой крестик, Боже мой! Он там ключи от дома носит. В кармане теряет, сами понимаете - мальчик… Ничего нет, уверяю вас! - отвертелась Берта, а сама стала сильно красная.
