Он чувствовал, как болят глаза у мальчика из-за усилий разглядеть хоть что-нибудь за белой стеной приземистого строения, в котором заключена тайна, которую ему велели охранять незнакомцы.
Он угадывал громадную, почти вровень с верхушкой дерева, бесплотную фигуру в чем-то вроде плащ-палатки.
Он различал шепот из-под капюшона:
- Я отпускаю тебя…
Юлий Михайлович прослеживал весь быстрый путь бегущего мальчика - от дерева к запертым воротам.
Он ощущал собственными ребрами, собственным черепом, как больно протискиваться сквозь прутья ограды.
Юлий Михайлович почему-то знал, что место под тонким деревом пусто навек, что тень в плаще растворилась - и в саду, возле белых стен нет никого.
- Что за чушь! - успокаивал себя Юлий Михайлович.
Но покой не приходил.
Через два месяца Юлий Михайлович устраивал большой прием по случаю собственного 70-летия.
Собрались оставшиеся в городе и стране родственники, соседи, бывшие сослуживцы.
Жена расстаралась, наготовила вкусностей. Поговорили. Праздник получился хороший, душевный.
Сын с невесткой и Женькой остался ночевать - выпил немного, не садиться же за руль. А родителям радость. Уговаривали и двоих старших внуков заночевать, чтоб утром в семейном кругу устроить “черствые именины” - но они отказались.
Пока жена убирала со стола, а невестка укладывала разгулявшегося Женьку, Юлий Михайлович с сыном курили на балконе.
- Я поговорить с тобой хотел, - начал Юлий Михайлович. - Женьке через год в школу.
- Мы подобрали - недалеко от дома, платная, правда, - сын мелко поплевывал вниз, совсем как в детстве.
- Не плюйся - взрослый человек. Я серьезно хочу говорить. Может, отдадим Женю в еврейскую школу или гимназию. Я слышал, есть. Тоже платные. Будет язык учить, правила всякие, историю.
Сын рассмеялся:
- Отец, ты что, с ума сошел? У нас какой год? Какая еврейская школа, зачем?
- Ну как зачем? Раньше нельзя было, а теперь - пожалуйста. Разве плохо? - Юлий Михайлович жалел, что завел разговор.
- Отец, ты лишку выпил. Завтра поговорим, обсудим. Ты у нас сегодня кто? Ты у нас юбиляр! Ура юбиляру! И его наследнику Евгению! - закричал сын, и Юлий Михайлович поспешно увел его в комнату.
Назавтра к разговору не возвращались. И потом тоже.
