Потом рассудили за благо подзакусить прямо на свежем воздухе. Тут бутылочки взад-вперед заходили, окорока заплясали, стаканчики запорхали, кувшинчики зазвенели.
– Наливай!
– Подавай!
– Не зевай!
– Разбавляй!
– Э, нет, мне без воды! Спасибо, приятель!
– А ну-ка, единым духом!
– Сообрази-ка мне стаканчик кларету, да гляди, чтобы с верхом!
– Зальем жажду!
– Теперь ты от меня отстанешь, лихоманка проклятая!
– Поверите ли, душенька, что-то мне нынче не пьется!
– Вам, верно, нездоровится, милочка?
– Да, нехорошо что-то мне.
– Трах-тарарах-тарарах, поговорим о вине!
– Я, как папский мул, пью в определенные часы.
– А я, как монах, на все руки мастер: и пить, и гулять, и часы читать.
– Что раньше появилось: жажда или напитки?
– Жажда, ибо кому бы пришло в голову ни с того ни с сего начать пить, когда люди были еще невинны, как дети?
– Напитки, ибо privatio presupponit habitum[34]. Я – духовная особа.
Foecundi calices quem non fecere disertum.
[35]– Мы, невинные детки, и без жажды пьем лихо.
– А я хоть и грешник, да без жажды не пью. Когда я, Господи благослови, начинаю, ее еще может и не быть, но потом она приходит сама, – я ее только опережаю, понятно? Я пью под будущую жажду. Вот почему я пью вечно. Вечная жизнь для меня в вине, вино – вот моя вечная жизнь.
– Давайте пить! Давайте петь! Псалмы тянуть!
– А кто это у меня стакан стянул?
– А мне без всякого законного основания не подливают!
– Вы промачиваете горло для того, чтобы оно потом пересохло, или, наоборот, сперва сушите, чтобы потом промочить?
– Я в теориях не разбираюсь, вот насчет практики – это еще туда-сюда.
– Живей, живей!
– Я промачиваю, я спрыскиваю, я пью – и все оттого, что боюсь умереть.
– Пейте всегда – и вы никогда не умрете.
– Если я перестану пить, я весь высохну и умру. Моя душа улетит от меня туда, где посырее. В сухом месте душа не живет.
– А ну-ка, виночерпии, создатели новых форм, сотворите из непьющего пьющего!
– Надо хорошенько полить эти жесткие, сухие внутренности!
– Кто пьет без всякого удовольствия, тому вино – не в коня корм.
– Вино все в кровь поступает – нужнику ничего не достается.
– Я себе нынче утром кишочки очистил, теперь нужно их сполоснуть.
– Уж я себе пузо набил!
– Если бы бумага, на которой я пишу векселя, пила так же, как я, то, когда бы их подали ко взысканию, оказалось бы, что все буквы пьяным-пьяны, все – в лежку, и суд, ничего не разобрав, не мог бы начать разбирательство.
