— Роланду придется пойти с нами.
— К маленькому народцу?
— Да.
— Нет! — Роланд вскинул руки, когда взгляды серых глаз Эвана и карих — Ребекки остановились на нем.
«Им как что в голову взбредет, — рассуждал он, — они уже от этого не отступят. И их пристальное внимание начинает немножко утомлять».
Пока не появился Эван, Роланд не понимал, каким образом простота Ребекки может оказаться силой. Теперь он не понимал, как мог этого не понимать.
— Я не буду таскаться на разговоры с обитателями кустов и водостоков. Буду по прежнему плану слушать на улицах.
— Не хочется мне оставлять тебя одного, — сказал Эван, совершая одно из своих незаметных превращений в Эвантарина, Адепта Света.
— Дару одна, — напомнил ему Роланд.
— Зачем же подвергать опасности вас двоих?
— А Дару в опасности? — спросила Ребекка.
— В одиночку каждый из нас легкая добыча Тьмы.
— Снова печенье с предсказанием, — решил поиздеваться Роланд.
Эван прищурил глаза.
— И тем не менее это правда.
Послушай, если я тоже буду один, то у Дару шансы вдвое лучше, потому что он может отправиться за мной!
Теперь оба стояли, наклонившись вперед и оскалив зубы.
— А если он придет за тобой?
— Сможешь сразиться с ним за мое тело.
— Роланд, это не смешно!
— А я не шучу.
— Драться друг с другом вам нельзя! — Ребекка встала между ними. — Перестаньте немедленно!
Она так посмотрела на обоих, что они не решились продолжать.
— Прости меня, — первым сказал Эван. — Я не хотел тебя огорчить.
Роланд сделал долгий, прерывистый вдох.
— Я тоже не хочу тебя огорчать. Но я с тобой провел целый день. Мне надо хоть немного побыть одному. — В его голосе звучала просьба к Эвану — понять.
Неожиданно он нашел понимание у Ребекки.
— Иногда любовь к человеку так тебя расстраивает, что с этим трудно справиться, правда?
«Любовь? Неужто? И в самом деле это больше, чем просто сексуальная тяга?»
С любовью он, может быть, и сумеет справиться. Роланд заставил себя улыбнуться и срывающимся голосом ответил:
— Да.
Эван только вздохнул, но сказал всего лишь:
— Будь осторожен.
Хотя уже наступила ночь, дневная жара исходила из бетона и асфальта, и температура все еще оставалась высокой. Сотни голов качались над тротуарами, ведущими их от одного светлого пятна к другому, и десятки радиостанций орали из окон проезжающих машин. Запах пота и духов мешался с выхлопом автомобилей, создавая специфический аромат городской летней ночи.
Улицы стали другими! Влившись в толпу, идущую на юг к Йонг-стрит, Роланд кожей ощущал эту разницу. Прохожие, видимо, тоже, потому что в толпе почти не слышался смех и была она какая-то нервно-напряженная.
