Стараясь осмыслить рассуждения Дару, Роланд еле поспевал за ней.
— А тебя это не беспокоит? — спросил он, проходя через вестибюль.
— Чего ради? Эван по своей природе не способен причинить зло, а Ребекка при всей ее дебильности — вполне взрослая женщина, со всеми… — она толкнула дверь, продолжая подыскивать слово, — со всеми соответствующими потребностями.
— То есть когда она предложила мне спать с ней…
— …это был эвфемизм? Может быть. — Дару посмотрела в обе стороны, и они стали переходить через Колледж-стрит. — Понимаешь, невозможно так оградить умственно отсталых от мира со всеми его проблемами, чтобы эти люди никогда с ним не столкнулись. У Ребекки есть работа и квартира, почему бы ей не иметь и любовников?
— Да потому, что она может пострадать!
— Эмоционально? Так и каждый из нас может. А на самом деле простота спасает ее от многих эмоциональных страданий, которые мы сами себе устраиваем. Физически? От этого ни одна женщина не застрахована. Это мерзко, но это правда. Ты думаешь, у нее не хватит здравого смысла избегать опасных для нее мужчин? Так ты не прав. У нее совершенно детская способность смотреть прямо в душу, и на мошенников, обманщиков и психов она не клюет. Не то чтобы у всех умственно ограниченных был такой особый дар, но у Ребекки он точно есть.
Дару остановилась возле своей потрепанной малолитражки и стала искать в сумке ключи.
Роланд поднял голову и увидел, как вдоль водостока ползет что-то черное — определенно не белка.
— Она видит маленький народец в кустах, — пробормотал он.
Дару проследила за его взглядом и фыркнула:
— И ты тоже. — И, отвечая на незаданный вопрос, добавила: — И я. После того как я заглянула в глаза Эвана, я бы удивилась, если бы не видела.
Она влезла в машину, хлопнула дверцей и открыла дверь пассажирского сиденья.
— И это тебе тоже все равно? — спросил Роланд, просовывая гитару на заднее сиденье.
— Ну и что с того? — Дару включила передачу и осторожно выехала со стоянки. — У них своя жизнь, у меня своя. Меня больше волнуют нищета, голод и дискриминация. Тебе куда?
— Ниэл-стрит, к востоку от Пейп и к северу от Данфорт-стрит.
— Знаю это место.
Какое-то время они ехали молча, Роланд думал о Ребекке, которая предстала в новом свете. Дару — о дороге.
— До двенадцати лет, — вдруг сказала Дару, — Ребекка была нормальной девочкой. Однажды в воскресенье за городом в машину, где ехала ее семья, врезался грузовик. Ребекку выбросило из машины, и когда приехали спасатели, автомобиль и грузовик горели ярким пламенем. Выжила только Ребекка. Ее нашли в канаве, покрытую грязью и кровью. Согласно рапорту медиков, у нее в этот день впервые началась менструация — то ли в момент столкновения, то ли сразу после.
